На той далекой, парагвайской...

...Русские воют с немцами где-то в дебрях Южной Америки. Звучит как описание приключенческого фильма в жанре альтернативной истории. Но все это было на самом деле. За несколько лет до грандиозного противостояния во Второй мировой русские офицеры столкнулись с германскими военспецами на далекой войне между Парагваем и Боливией. Концовка у этой истории вышла вполне киношная — наши, как водится, победили.

Один из ее главных героев вполне претендует на звание русского Индианы Джонса. Прославился он не только на войне, но и путешествиями в глуши Южно-Американского континента и общением с индейцами. Он, кстати, в своей городской жизни тоже работал преподавателем института. Правда, в отличие от голливудского персонажа, в его экспедициях не было авантюрных поисков сокровищ — исключительно строгая наука.

Звали этого замечательного человека Иван Тимофеевич Беляев. Он родился в 1875 году в Санкт-Петербурге, в семье потомственного офицера. И жизненный путь, казалось бы, был предопределен. Но уже в детстве у маленького Вани появилась страсть, напрямую к военной службе отношения не имеющая.

«Мою судьбу окончательно решило одно ничтожное обстоятельство, — писал в своих воспоминаниях сам Беляев. — Гуляя с тетей по Андреевскому рынку нашего Васильевского острова, я обратил ее внимание на маленькую брошюрку с изображением краснокожего индейца и с надписью «Последний из Могикан».

Книжка стоила всего 12 копеек и представляла собой сжатый пересказ знаменитой новеллы Купера... На Рождество дети разъехались по домам и заболели корью. В жару все мы бредили гуронами и ирокезами, и, когда я немного оправился, и тетя, чтоб сберечь мои глаза, стала читать мне вслух в затемненной комнате, я уже ничего не хотел, кроме Купера, кроме индейцев и всего, что только могло их коснуться. Но не приключения его героев привлекали мое сердце: между строк я видел иные подвиги, иные страдания — я видел все то, что было недосказано автором, так ярко и правдиво описавшим индейцев».

И, уже будучи офицером, как позже писал Беляев, он «с жаром хватался за все, что только могло иметь общее с моими любимыми индейцами». «Но для этого нужна была обширная подготовка. Мировую историю я проходил по программам историко-филологического факультета. Ботанику, зоологию и геологию — по курсам высших учебных заведений, всеобщую географию — по всем источникам, какие только мог найти», — описывал он свои интересы.

Однако ничто вокруг не способствовало перерастанию хобби во что-то более серьезное. Беляев сражается на фронтах Первой мировой, участвует в Брусиловском прорыве. После революции примыкает к Белому движению, дослуживается до должности инспектора артиллерии Добровольческой армии. В 1920-м эвакуируется из Новороссийска.

После нескольких лет эмигрантских скитаний он оказывается в Парагвае, где получает должность преподавателя военной школы. И вот тут у Беляева все совпало. Министерство обороны страны направляет его исследовать малоизученную область Чако Бореаль, то есть в переводе с испанского Северный Чако — огромное степное пятно в центре Южной Америки.

Регион считался малопригодным для жизни — жаркий иссушающий климат, минимум водоемов, низкая жиденькая растительность. Обитали здесь испокон веков лишь охотники-индейцы. Но у военных был к Чако Бореаль свой интерес. Область вроде как принадлежала Парагваю, но об официальной границе с соседней Боливией страна за долгие десятилетия так и не договорилась. Поэтому Боливия выражала свои намерения о присвоении региона самым недвусмысленным образом — укреплялась на границе, ставила там форты.

Парагвай отвечал тем же. Уже в конце 1920-х происходили первые военные стычки. Так что работа Беляева представлялась для военных крайне важной.

Всего до 1932 года Беляев провел 13 экспедиций в этот регион, изучая ландшафт, климат, фауну, а в первую очередь этнографию, весьма запутанную (в регионе проживало несколько десятков индейских племен). Он исследовал их языки и культуру, наладил с туземцами дружеские отношения. Ему даже присвоили индейское имя. С военной точки зрения экспедиции тоже удались. Были составлены подробные карты региона. Открыто крупное озеро (каждый водный источник в Чако Бореале имел огромное стратегическое значение). Все это позволило построить ряд укрепленных фортов.

И это было очень своевременно. Отношения между Боливией и Парагваем обострялись. В регионе нашли запасы нефти, что сразу повысило его ценность. Забегая вперед, скажем, что подтвердились сведения о нефти только в XXI веке, а в 1930-х обе страны остались с пустыми канистрами. Потому Чакская война — это не только крупнейший и самый кровопролитный конфликт в XX веке в Южной Америке. В историю война вошла в том числе и как «бессмысленная»...

Но в 1932 году ничего этого известно не было. Обе страны активно готовились к сражениям.

Боливия чувствовала себя очень уверенно. Она была богаче, у нее была многочисленная армия, серьезная авиация. У Парагвая профессиональной армии фактически не было, спешно набирали резервистов, которых толком и оснастить было трудно: люди шли на войну едва ли не босиком. А вот с вооружением все в итоге обернулось парадоксальным образом. Боливия тратила деньги на самое современное оружие и артиллерию. Парагвай отчаянно экономил и, как пишет Владислав Гончаров, «остановил свой выбор на наиболее дешевых образцах. Он в большом количестве закупил ручные пулеметы «Мадсен» и «артиллерию для бедных» — 81-мм минометы Стокса-Брандта, каждый из которых стоил в три раза меньше полевого орудия и мог переноситься в разобранном виде на руках и спинах солдат. Их навесной огонь показал куда большую эффективность, чем стрельба артиллерии, поэтому в условиях бездорожья и джунглей минометы оказались просто незаменимы.

Какой же была эта война?

Итак, местность Чако, как уже было сказано, представляет собой огромное, не очень приспособленное для жизни пространство, где расположилась негустая сеть укрепленных фортов. Ход войны принято отсчитывать с 15 июня 1932 года, когда был захвачен один из них, Питиантута. Его отбивают, но боливийская армия уже начинает полномасштабное наступление, и концу месяца берет стратегически важный форт Бокерон.

География работала против наступающих. Пустынный Чако Бореаль не был местностью, пригодной для блицкрига. Боливийцы оторвались от своих баз на десятки, а то и сотни километров. Снабжение фактически прервалось. Армии нее хватало ни еды, ни воды — люди умирали от истощения. Жара только усугубляла ситуацию.

В начале сентября парагвайцы попытались отбить форт Бокерон. Получилось, но с огромным трудом. 600 боливийцев отражали атаки семи с половиной тысяч парагвайцев почти три недели.

Но мяч был уже на стороне Парагвая. И страна быстро училась воевать. После пополнения армии парагвайцы пошли вперед, наращивая мощь. В июле 1933-го они успешно штурмовали важный форт Нанава. Для Боливии это был разгром — 2000 убитых (при 150 павших у Парагвая). А когда после успешного маневра были окружены и разгромлены две боливийские дивизии, Парагвай развернул полномасштабное наступление. И вскоре столкнулся с теми же трудностями, что и противник в начале войны. Армия оторвалась от линий снабжения, наступили перебои с продовольствием и припасами, движение замедлилось.

Боливия еще выигрывала крупное сражение, и парагвайцам тоже улыбалась удача — так, им удалось окружить резервный корпус противника. Но обе страны полностью выдохлись — не хватало ни сил, ни ресурсов.

В июне 1935 года было заключено перемирие. На этом, собственно, военные действия закончились и начались переговоры. Мир подписали в 1938 году. Договорились о границе, три четверти спорной территории остались за Парагваем.

Таким образом, безоговорочную победу в войне Парагваю приписать трудно. Но даже такой ее результат, наверное, в то время казался чудом — бедная слабая страна разрушила все планы более сильной и диктовала ей свою непреклонную волю.

И теперь стоит поговорить о роли русских офицеров в организации этого чуда.

Обе воющие страны использовали военных специалистов. Боливия не скупилась на немецких и чехословацких офицеров. С декабря 1932 года главнокомандующим боливийской армией был генерал Ганс Кундт, имевший большой опыт боев в Первой мировой войне (его уволили через год после ряда поражений).

А в Парагвай приехало несколько десятков белоэмигрантов. Произошло это благодаря все тому же Ивану Беляеву. Он вообще был одержим идеей создания большой русской общины в Южной Америке, переезда сюда эмигрантов из Европы. Он постоянно выражал благодарность парагвайским властям за доброе отношение к русским, а когда началась война, призывал соратников отдать долг гостеприимства и выступить на стороне Парагвая, ставшего для наших эмигрантов второй родиной.

В немногочисленных отечественных публикациях, посвященных Чакской войне, роль в ней русских офицеров, пожалуй, весьма преувеличивают. Дело выставляют следующим образом: белые офицеры приехали и возглавили нищую и неорганизованную армию Парагвая. За короткий срок они обучили солдат всем хитростям современного ведения боя. Так как тактика немцев была знакома русским еще с Первой мировой, они разгадали все планы противника, вычислили возможные ходы и, в конце концов, всех победили. В таком изложении бои боливийцев и парагвайцев отступают на второй план, а главным становится противостояние русских и немцев — этакая репетиция Второй мировой.

Реальная история все же была несколько скромнее. Немцев в боливийской армии было чуть больше сотни. Данные по русским в парагвайской армии очень сильно разнятся — от 40 человек до 3000. Но все равно это ничтожно малое количество на фоне огромных армий — Боливия мобилизовала на войну 210 тысяч человек, Парагвай — 150 тысяч. Да, немецкий генерал Ганс Кундт год был главнокомандующим боливийской армией. Но никаких секретных немецких стратегических разработок он не применял, воевал вполне предсказуемо.

Противостоял ему в первую очередь парагвайский главнокомандующий Хосе Феликс Эстигаррибия. Немногочисленные русские служили в авиации и артиллерии, командовали полками, подвизались на штабных должностях, но до командования армией их не допускали. Исключение составлял Иван Беляев, который побывал, по его словам, на всех важнейших участках фронта, в разные периоды возглавлял парагвайскую артиллерию и был начальником штаба у Эстигаррибии. И советы лучшего знатока Чако Бореаль были бесценны.

И, кстати, среди русских не было единства. Беляева с его призывами ехать в Южную Америку жестко критиковали многие европейские эмигранты, а участие в войне с Парагваем считали бессмысленным авантюризмом.

Так что корректной оценкой участия большей части отечественных эмигрантов в Чакской войне, наверное, будет такая: «Не посрамили честь русского офицера». Здесь в первую очередь стоит сказать о красивом подвиге есаула Василия Орефьева-Серебрякова. Во время первой, затянувшейся и малоудачной осады форта Бокерон он командовал батальоном.

«Серебрякова я видел дважды под Бокероном, где его бесстрашие вызывало общий восторг, — писал в своих мемуарах Иван Беляев. — «Нечего кланяться пулям, — говорил он офицерам, — ведь это неприятельские». Одна пуля пробила ему фуражку, другая прошла между ног. Накануне взятия Бокерона была дана команда — приказание атаки. Он пал ближе всех, в 20 метрах от неприятеля».

Как вспоминали участники боя, утро перед штурмом Серебряков начал со слов «Хороший день, чтобы умереть». Он повел батальон в штыковую атаку.

«Это было безумие, но, когда он поднялся, солдаты хватали его за ноги, чтоб не допустить встать, но он тут же пал, пробитый двумя пулями, — пишет Беляев. — На другой день форт выкинул белые флаги...»

В феврале 1933 года при штурме другого форта, Пуэсто Навидад, погиб капитан Борис Касьянов. Он закрыл своим телом амбразуру вражеского дота. Всего же на Чакской войне погибло шесть русских офицеров.

Парагвайцы чтят их память. Именами погибших названы улицы в Асунсьоне. Те участники войны, кто прожил долгую жизнь, тоже заслужили почет и уважение.

Степан Высоколян, приехавший в Парагвай в 1933-м и начавший войну в чине капитана, дослужился до звания дивизионного генерала. Он стал почетным гражданином республики, десятки лет преподавал физику и математику в Парагвайской военной академии и Университете Асунсьона.

Почетным гражданином Парагвая стал и Иван Беляев. Он умер в 1957 году, его похоронили с воинскими почестями на территории индейских поселений в Чако Бореаль — в тех местах и среди тех людей, для которых он сделал так много.

Ну а на родине имена бойцов за Парагвай были надолго забыты. В СССР участники Белого движения были фактически под запретом. Да и к Парагваю, власти которого десятилетия шли четким антикоммунистическим курсом, особых симпатий не было.

Все стало меняться в последние годы. В 2007 году Сергей Лавров во время визита в Парагвай возложил венки к монументу павшим героям Чакской войны. И, возможно, в будущем нас ждут и книги, и фильмы о русских солдатах, героически сражавшихся за свою вторую Родину — Парагвай.