Самый лучший бой: триумф при Кагуле

Есть битвы грандиозные, в которых решается судьба страны, и воинское мастерство сочетается с высокой жертвенностью. Это, например, Бородино или Сталинградская битва. А есть сражения, к которым сразу пристает эпитет «славное дело». И вспоминаешь о них уже без кома в горле, без трепета, а скорее весело — мол, «ай да мы!».

Такой «славной» баталией была битва 1770 года при реке Кагул, когда 17-тысячное русское войско встало против 150-тысячного турецкого, и в пух и прах разбило его. Да еще и с минимальными с нашей стороны потерями. И с самого момента боя, вот уже третье столетие оценка его не меняется — блистательная победа. Так чем же она хороша?

Времена покорения Крыма

Итак, Молдавия, река Кагул, лето 1770-го. Вот уже почти два года идет русско-турецкая война — шестая или седьмая по счету со времен Ивана Грозного.

Не лишним будет напомнить, что одним из самых главных врагов Русского царства, а потом и Российской империи была не столько огромная Османская империя, сколько ее вассал — Крымское ханство. На протяжении сотен лет оно промышляло набегами на русские земли. В полон угоняли сотни молодых мужчин и женщин.

Крым просто должен был стать нашим. Иначе, под такой постоянной угрозой, нельзя было освоить земли на юге страны, не было никакой возможности закрепиться на Черном море. Но все попытки взять Крым заканчивались неудачей. В 1770 году напрямую об этом речь тоже не шла. Слишком сильна была стоящая за Крымским ханством Османская империя.

Но и до смерти ее бояться тоже особых поводов не было. Русские уже испытывали турок на прочность. В последнюю крупную войну между двумя странами, в 1735–1739 годах, наша армия прорвалась в Крым через укрепления у Перекопа, взяла турецкую крепость Очаков и ряд других стратегически важных населенных пунктов. Да, отовсюду пришлось отступить из-за болезней и нехватки продовольствия. Да, мирный договор оказался невыгодным для России. Но вкус победы русские почувствовать успели.

Боевой путь Петра Румянцева

Бесценный боевой опыт русская армия приобрела в Семилетней войне (правда, уже не с турками, а с немцами). Что требовалось для победы в XVIII веке? В первую очередь, умелые действия пехоты. Искусно построенная, непрерывно отстреливающаяся, она надвигалась на противника или держала удар атаки.

Обязательным было умение быстро и четко перестраиваться для совершения маневра, быстро управляться с оружием. И русский солдат к 1770-м годам воевал, пожалуй, лучше всех в мире. Кроме того, за Семилетнюю войну военачальники в совершенстве овладели наукой боя, и первым среди них был граф Петр Александрович Румянцев.

В ранней юности он, судя по дошедшим до нас свидетельствам, был гулякой и повесой. Но очень быстро склонность к дерзости преобразовалась в выдающуюся личную храбрость (Румянцев был из тех командиров, что всегда «впереди, на лихом коне»), а озорной живой ум немало способствовал развитию полководческого дара.

Эти качества Петр Александрович проявил уже в Семилетнюю войну. Атаки вверенных ему частей переломили ход битв при Егерсдорфе и Куннерсдорфе. Четыре месяца Румянцев, несмотря на многочисленные увещевания отступить, осаждал крепость Кольберг, и в конце концов взял ее. В русско-турецкую войну он вступил в чине генерал-аншефа (второй чин в табели о рангах, выше только фельдмаршал), командующим второй армией.

Ларга — Рябая Могила — Кагул

Первые годы война шла вяло, без решительных успехов. Все изменилось, когда Румянцева назначили командовать Первой, главной, армией. В 1770-м он начал наступление на территории нынешней Молдавии. Оно и было отмечено рядом блистательных побед.

17 (28) июня армия Румянцева пришла на помощь корпусу генерала Николая Репнина, который держал оборону у кургана Рябая Могила. Турки в ходе быстрого боя отступили. Потери составили 46 человек с российской стороны и около 400 — с турецкой. 7 (18) июля Румянцев разбивает османское войско при реке Ларге. Потери — 29 убитых с российской стороны, более 1000 убитых у турок.

Но эти победы вовсе не означали, что армия Румянцева выиграла войну. Напротив, обстоятельства сложились так, что победить вполне могли турки.

Силы их были велики. После ощутимых провалов османский главнокомандующий Иваззаде Халил-паша резко активизировался. Огромное — до 150 тысяч человек — турецкое войско переправилось через Дунай и соединилось с отрядами, базировавшимися у реки Кагул.

В это же время 80-тысячное войско крымских татар готово было разорить растянувшиеся русские обозы, зайдя армии Румянцева в тыл. Несколько отрядов ему пришлось отправить для прикрытия тылов. В распоряжении Румянцева оставалось 17 тысяч пехотинцев и несколько тысяч кавалеристов.

17 тысяч против 150 тысяч. Почти десятикратный перевес!

Какое решение в таких обстоятельствах принимает Румянцев?

Атаковать турок, конечно!

Нельзя сказать, впрочем, что это был акт беспрецедентного героизма. В XVIII веке победы над значительно превосходящими силами противника были нередкими. Дело решало мастерство полководца, его умение оптимально распорядиться имеющимися у него силами. Ну и, конечно, выучка солдат, воплощавших в жизнь тактические решения начальства. А после Рябой Могилы и Ларги, Петр Александрович Румянцев был, что называется, на пике формы и полностью в себе уверен.

Вся сила в каре

Так что же Румянцев мог противопоставить туркам?

Османская суперсила — это, конечно, конница. Смелые и умелые всадники на прекрасных конях накатывались на противника волной, а дальше бились врассыпную. Главный козырь русских — это построение в виде каре. По сути, это была маленькая крепость, составленная из воинов. Каре, ощетинившееся штыками, отстреливающееся, могло успешно отбиваться от конницы сразу с четырех сторон. Пехоту поддерживала артиллерия. При этом каре могло медленно, но верно продвигаться вперед — на укрепления врага.

Еще в 30-е годы XVIII века солдаты выстраивались в одно, огромное армейское каре. Румянцев же ставил на поле несколько каре — дивизионных. И для каждого формулировал персональную задачу. Еще одно его новшество — более активное использование артиллерии.

Прежде перед каре выставлялись рогатки — этакие противокавалерийские «ежи», обычно деревянные. Румянцев стал вместо них выставлять перед фронтом пушки. Все это сработало в битве при Кагуле. План турецкого главнокомандующего предполагал, что его войско начнет атаку, стараясь смять левый фланг русских, а в решающий момент с тыла зайдут татарские полки. Румянцеву необходимо было атаковать турок первым, пока крымская конница не подоспела.

Атака турецкой кавалерии

В ночь с 20 на 21 июля русские войска снялись с позиций и, перейдя Траянов вал — насыпи, возведенные еще древними римлянами, выстроились в боевой порядок. Это было пять каре, по три-четыре тысячи человек в каждом. Вокруг каре выставлены были пушки, конница располагалась между каре и за ними. Россыпью стояли подразделения егерей, обеспечивающих ружейную стрельбу.

Завидев противника, турецкая конница начала атаку на центр и левый фланг русской армии. Каре держались стойко. Это не было, кстати, непрерывным кровавым рубиловом. Чтобы обороняться в каре от конницы, нужно было в первую очередь уметь держать строй, не терять ружье с примкнутым штыком и не бояться мчащейся на тебя конницы. В непосредственной близости от каре эта скачка заканчивалась — лошади на штыки не лезли. Поэтому турецкие кавалеристы всей своей толпой гарцевали перед каре, действуя на нервы. Безрезультатно — выучка у русских пехотинцев, подкрепленная опытом недавних боев, была безупречной. К тому же неустанно и точно работала артиллерия, внося сумятицу в ряды противника.

Турки, однако, сумели пройти по лощине между двумя каре в тыл русским и открыли ружейный огонь. Румянцев двинул резервы, чтобы занять лощину. Увидев, что пути к отступлению в лагерь могут быть отрезаны, турки поспешили вернуться за укрепления. Так, отражением турецкой атаки, закончилась первая фаза боя.

Янычары наносят ответный удар

Было еще раннее утро, восьмой час, когда русские войска двинулись на штурм турецкого лагеря. Тогда-то и произошел кульминационный момент сражения, благодаря которому оно стало не просто славным, но и легендарным. Причем сразу же, без прошествия какого-либо, необходимого для вызревания легенды времени.

Конница не могла одолеть каре. Но теперь на русские войска бросилась пехота. Десять тысяч янычар — элитных турецких частей — внезапно, выскочив из лощины, с саблями наперевес устремились на одно из каре. Им удалось расстроить его ряды, смешаться с русскими солдатами в рукопашной сече, а самое неприятное — потеснить его к соседнему каре. Если бы расстроилось и оно, если бы был побит один из главных козырей российского войска — его безупречное построение — еще неизвестно, как закончилась бы битва. И тут решающую роль сыграл сам Петр Александрович Румянцев.

Даже в официальном отчете о ходе боя зафиксировано, что он, обмолвившись сопровождавшему его офицеру: «Теперь настало наше дело», ринулся в гущу сражения, и одним своим криком: «Ребята, стой» восстановил порядок и возглавил атаку.

Дело все-таки, думается, обстояло чуть прозаичнее (но не менее геройски). Наверняка, командир что-то крикнул. Но воины скорее увидели его, чем услышали. Личное свое участие генерал-аншеф подкрепил усилением пушечного огня и введенным в бой резервом. «Первый гренадерский полк, внимая его повелению и предводительству, весьма храбро ударил на все стремление неприятельское и оное сокрушил бодрым духом и отважною рукою», — сообщает армейский журнал боевых действий.

Смятое каре «с удивительною скоростию и послушанием» было восстановлено. В ходе боя! Моментально! Атака возобновилась с новой силой. Вдобавок к штурму с фронта, часть русского войска, занявшая высоту южнее турецкого лагеря, без особых помех начала интенсивный обстрел. Сопротивление турок быстро обернулось массовым бегством.

Победа с разгромным счетом

Румянцев даже не стал их преследовать сразу же. Дал уставшему от бессонной ночи и напряженного боя войску отдохнуть. А вослед туркам послал лишь корпус генерал-майора Бауэра. И этого вполне хватило.

К 3 августа корпус Бауэра добрался до Дуная. Там творилось форменное сумасшествие. Турки пытались перебраться на другой берег — тот, который они торжественно и величаво покинули всего пару недель назад, чтобы задать урок распоясавшимся русским.

И хотя сотни кораблей, на которых спокойно и без спешки переправлялись османские воины, по-прежнему были в их распоряжении, от недавнего спокойствия не осталось ничего. Окончательно утратившие присутствие духа турки метались по берегу, боролись за корабли, но только мешали друг другу. В атмосфере паники все многочисленные плавсредства использовались, естественно, на редкость бестолково.

Ну, а Бауэр спокойно развернул в боевой порядок свой корпус — пехотные каре в центре, кавалерия — по флангам, и прижал остатки вражеского войска к реке. Турки даже не сопротивлялись. Был захвачен весь обоз, артиллерийская батарея и еще тысяча пленных.

А что же крымскотатарское 80-тысячное войско? Как мы помним, оно должно было атаковать русских с тыла. Но, узнав о результатах битвы, руководители войска делать этого не стали, а тоже решили отступить в сторону крепости Измаил. А там тоже началась паника. Население города, не доверяя гарнизону (тоже весьма многочисленному), собирало пожитки и бежало, куда есть возможность. Татарское войско, кстати, попросили в крепости не задерживаться — чтобы русских не дразнить.

Взяли крепость малыми силами и, прямо говоря, малыми трудами — турки практически не сопротивлялись. (Прославивший Суворова штурм Исмаила в 1790 году — это другая история).

Так, триумфально! — и закончилось дело при Кагуле. Потери русских — 353 убитых и 556 раненых. Общие потери турок — до 20 тысяч человек. Только в лагере захвачено 140 пушек, 50 знамен, обоз с казной. Плюс лавры победителей, плюс восторг по всей Европе.

Веселися, храбрый Росс!

Бывший соперник Румянцева на поле брани Фридрих Великий, который больше всего на свете любил полководческое искусство, был в восторге. Он счел нужным написать личное письмо Румянцеву с поздравлениями, а через несколько лет, когда Петр Александрович сопровождал цесаревича Павла в Пруссию, король оказал полководцу особой прием с почестями, достойными монаршей особы.

В честь Румянцева были проведены маневры, изобразившие Кагульское сражение, руководил ими сам король, полководцу была жалована высшая награда Пруссии — орден Черного Орла.

Родная страна и лично Екатерина II тоже, конечно, были в восторге. Награды и звания лились на героев Кагула Петергофским Большим каскадом. Всех солдат и унтер-офицеров наградили специально отчеканенной медалью «За победу при Кагуле». Все высшие офицеры получили свежеучрежденный (ноябрь 1769) орден святого Георгия. Вдвойне почетно, потому как орден сразу позиционировался, как высшая воинская награда, что вручают не за происхождение, а именно — за мужество на поле брани. Румянцев получил и высший военный чин — стал генерал-фельдмаршалом.

Война с турками тянулась еще четыре года, и в конце ее Румянцеву удалось заставить капитулировать очередное 150-тысячное турецкое войско без боя. И когда 10 июля 1774 года был заключен мир, к фамилии Румянцева повелением императрицы была присоединена вторая часть — Задунайский.

Это был миг высочайшего триумфа фельдмаршала. В новой войне с турками 1787–1791 годов (той, которая закончилась окончательным присоединением Крыма) его поставили под начало князя Потемкина. Румянцев, уже изрядно постаревший и погрузневший, обиделся и в боевых действиях практически не участвовал. Отец победы при Кагуле умер в декабре 1796 года и был похоронен со всеми почестями, прославленный и воспетый.

Лучшая стратегия — это патриотизм

Причины победы при Кагуле понятны. Это боевая выучка солдат. Это новаторская тактика, предложенная Румянцевым — построение в несколько каре, каждому из которых предоставлена известная самостоятельность для выполнения тактических задач, постоянная огневая поддержка со стороны мощной артиллерии и прочее.

Но главными представляется все же нематериальные факторы. Петр Румянцев почитался солдатами необычайно — за ум, храбрость, справедливость — и всегда служил для них примером. А еще генерал-фельдмаршал был, выражаясь современным языком, гением мотивации. И всегда поддерживал в своих бойцах решительность послужить на благо Отчизны, которой, видимо, очень не хватало их противникам.

После Кагула Румянцев говорил солдатам: «Я прошел всё пространство степей до берегов Дуная, сбивая перед собой в превосходном числе стоявшего неприятеля, не делая нигде полевых укреплений, а противопоставляя бесчисленным врагам одно мужество и добрую волю вашу, как непреоборимую стену». В этих словах и заключен главный секрет славной победы.