«Сибирский Маресьев»

Имя одного из самых известных героев Великой Отечественной Алексея Маресьева стало нарицательным. В нашей военной истории оказалось немало мужественных людей, которые смогли повторить подвиг этого летчика, — после страшных увечий, казалось бы, перечеркнувших надежды на будущее, все же найти в себе силы вернуться в строй. Среди таких несломленных — сибиряк Николай Мейсак.

Последние гранаты

Он родился в «столице Сибири» — Новосибирске в 1921 году. Сын железнодорожника Николай Мейсак, еще в средней школе планировал после ее окончания поступить в институт и получить высшее образование. Однако мечтам юноши не суждено было осуществиться. В 1939-м вышел новый закон о воинской обязанности, согласно которому все выпускники средних школ, которым в тот год исполнилось 18 лет, ближайшей осенью подлежали призыву в армию.

Так уже через несколько месяцев после получения аттестата зрелости Николай оказался в рядах РККА — Рабоче-Крестьянской Красной армии. Прошел обучение и получил воинскую специальность связиста. Служить отправили в Монголию — в часть, которая дислоцировалась неподалеку от ставшей знаменитой реки Халхин-Гол, где еще совсем недавно советские войска противостояли атакам японцев.

В письмах домой Мейсак делился успехами. Сообщал, что стал классным связистом, научился водить машину. А еще с особенной гордостью упоминал о том, что в дивизионной и даже армейской газетах опубликовали несколько его очерков.

Первые месяцы Великой Отечественной полк, в котором служил Николай, продолжал оставаться на востоке страны, вдалеке от театра военных действий. Однако поздней осенью 1941-го, когда обстановка на Западном фронте обострилась, и немецкие войска приблизились к Москве, на помощь защитникам столицы были отправлены эшелоны с несколькими дивизиями с Дальнего Востока и Сибири. В числе красноармейцев, переброшенных под Москву, оказался и Мейсак.

Вместе со своим 210-м механизированным полком 82-й мотострелковой дивизии он попал на передовые позиции вблизи деревни Капань, расположенной рядом с крупным поселком Дорохово. Совсем неподалеку проходило Можайское шоссе, поэтому гитлеровцы атаковали наши позиции здесь особенно активно, — надеялись в случае прорыва открыть своим танковым и механизированным частям прямой путь к Москве.

Очередное наступление было предпринято немцами в ночь на 2 ноября. В это время связист Николай Мейсак находился на передовом наблюдательном пункте командира полка — в блиндаже. Отсюда он обеспечивал телефонную связь с основным полковым командным пунктом (КП).

Поддержанный танками удар неприятельских войск вынудил наши части на этом участке отступить. Но младший сержант Мейсак, не получив соответствующего приказа, не покинул свой пост. Даже когда вся местность вокруг оказалась захвачена врагом, он остался в блиндаже и до последней возможности пытался сохранить телефонную связь между подразделениями и командованием полка.

Немцы, захватив наши позиции, вскоре поняли, где находится пункт связи. Разобраться в этом врагу помог телефонный кабель, протянутый в сторону тыловых позиций от неприметного блиндажика. Гитлеровцы попытались проникнуть внутрь, однако едва они приблизились, раздались выстрелы. Одинокий советский солдат не собирался сдавать врагу свою позицию.

Вот как описаны события того дня в наградном листе Николая Мейсака:

«В ночь на 2 ноября 1941 г. т. Мейсак получил задание от командира роты связи лейтенанта Дудоренко оборудовать телефонную станцию на новом командном пункте командира полка. В это время полк наступал против немецко-фашистских войск. Немцы предприняли контратаку с силой 74 танка и 2 полка пехоты. В результате превосходящих сил противника полк был вынужден отойти. Во время отхода Мейсак находился в блиндаже и обеспечивал связь с отходящими батальонами. Немцы, обнаружив блиндаж, начали обстреливать его из танков и пулеметов. Несмотря на ожесточенный обстрел блиндажа, т. Мейсак продолжал поддерживать связь. Немцы со всех сторон вплотную подходили к блиндажу, в котором находилась телефонная станция.

Связь с 1 СБ (стрелковым батальоном. — Авт.) была прервана, и т. Мейсак частично поддерживал связь лишь со старым КП. Несмотря на то что блиндаж находился в «мешке», и телефонная станция связи с частями не поддерживала, т. Мейсак продолжал находиться в блиндаже и начал обстреливать шедших на блиндаж немцев. Очередью из автомата он убил трех немцев и двух ранил. К раненым немцам подошли солдаты и начали оказывать помощь. Т. Мейсак тремя очередями убил еще трех немцев. Положение было безвыходное, — патроны были израсходованы, осталось три гранаты. Т. Мейсак решил гранаты пока не бросать, подождать, когда побольше немцев сосредоточится возле блиндажа. Воспользовавшись тем, что из блиндажа больше не стреляли, двое немцев заползли в блиндаж... Тогда он бросил одну за другой две гранаты прямо на спины фашистам. В результате взрыва фашисты были убиты, а сам т. Мейсак был тяжело ранен в обе ноги. Правая нога была раздроблена выше голени, а у левой оторвана ступня и разорваны мягкие ткани…»

Блиндаж, в котором находился связист, оказался сильно поврежден взрывом, так что гитлеровцы даже не стали проверять, что стало с «русским солдатом-смертником», будучи убеждены в его гибели. В 210-м механизированном полку при составлении донесения о потерях за тот день упомянули младшего сержанта Мейсака Николая Алексеевича как пропавшего без вести.

Немцы продолжили наступление, так что позиции у деревни Капань оказались у них в тылу. Приблизительно сутки спустя в окопах, где еще недавно шел бой, появились несколько деревенских жителей. Они пытались найти оставшихся в живых красноармейцев. Старик крестьянин и его внучка заглянули в подорванный блиндаж наблюдательного пункта и увидели там тяжело раненного советского бойца. На санках Мейсака перевезли в деревенскую избу, там перевязали как смогли.

Солдат пришел в себя, однако раны его оказались очень серьезными. Ноги, изуродованные осколками гранат, почернели, с каждым часом болели все сильнее. Стало понятно, что домашняя медицина здесь бессильна. И тогда старик — хозяин дома (Николай не запомнил его фамилию, в памяти сохранилось только имя — Ефрем) ради спасения жизни солдата повез его в занятый гитлеровцами райцентр — город Можайск. Там оккупанты устроили «госпиталь», куда помещали раненых пленных красноармейцев. Их лечением занимался также пленный — армейский врач-сибиряк из Томска по фамилии Волков. Не имея никаких необходимых в данном тяжелом случае инструментов и медикаментов, он все-таки сумел сделать операцию Мейсаку, хотя бы на время остановив развитие гангренозного процесса.

«Сколько у нас Маресьевых»

Дальше Николая ждал период «безвременья», когда совершенно не понятно было, какая его ожидает судьба. «…Начались долгие, мучительные дни и ночи. Дни голода, ночи кошмаров, заполненные стонами и криками раненых…» — писал он впоследствии. Тяжело раненного красноармейца немцы даже не пытались отправить в концентрационные лагеря, расположенные глубже в тылу. Вместе с другими обитателями «госпиталя» он так и оставался в Можайске.

Началось контрнаступление советских войск под Москвой. 20 января 1942-го Можайск был освобожден от оккупантов. Гитлеровцы отступали так стремительно, что даже не имели времени, чтобы расправиться с «госпитальными» пленными.

По счастливому совпадению территорию, где они находились, освободили бойцы того самого полка, в котором служил Мейсак. Однополчане смогли быстро организовать отправку Николая в московский госпиталь, где им занялись опытные хирурги. Увы, их возможностей оказалось недостаточно, чтобы вернуть израненному солдату здоровье. Несколько операций не помогли. У пациента развивалась гангрена. Чтобы спасти человеку жизнь, пришлось ампутировать ему обе поврежденные ноги выше колена.

Находящегося в тяжелом состоянии Мейсака эвакуировали на восток, в его родной Новосибирск. В тамошнем госпитале его ждала еще одна операция. Лишь после нее дело пошло на поправку. Впрочем, Николая мучили теперь не боли, а сознание того, что он превратился в неполноценного человека.

Понадобилось время, чтобы молодой мужчина смог преодолеть отчаяние, попытался найти для себя какие-то реально достижимые цели в будущей жизни.

Одним из действенных «лекарств» от чувства безнадежности стало для него прежнее увлечение литературной работой. Лежа на больничной койке, Николай начал писать заметки, очерки и стихи, которые публиковала газета Сибирского военного округа «Красноармейская звезда».

Чтобы забрать у Мейсака его новые произведения, поддержать и приободрить бойца, ставшего инвалидом, к нему в госпиталь регулярно наведывался главный редактор этой газеты поэт Александр Смердов. В разговорах с Николаем он старался помочь тому укрепиться в мысли о будущих успехах в литературной и журналистской деятельности.

Однако Мейсак понимал: для того чтобы полноценно работать, он должен «встать на ноги» — в прямом смысле слова. Перспектива перемещаться на костылях или вовсе на тележке, как другие такие же, как он, безногие, категорически не устраивала. Николай просил врачей: «Мне нужны протезы, я должен научиться на них ходить!» Его просьбу в конце концов выполнили.

Процесс привыкания к искусственным ногам, освоение ходьбы при их помощи был долгим и мучительным. Однако Мейсак, невзирая на боль, упорно тренировался. В итоге он научился ходить, помогая себе лишь опорой на палочку. Причем смог даже приспособиться шагать по неровной поверхности.

Николай Алексеевич вспоминал позднее об «экзамене», который однажды устроила ему жизнь. Ветерана войны пригласили поучаствовать в праздничном мероприятии, одним из пунктов программы которого стала речная прогулка. Пройти с берега на борт теплохода по трапу, постоянно поднимающемуся и опускающемуся из-за качки, для человека на протезах было очень сложной задачей. Однако Мейсак благополучно справился с ней, не прибегая к посторонней помощи. Многие присутствовавшие даже подумать не могли, что по трапу идет человек с ампутированными ногами.

Мейсака выписали из госпиталя к концу лета 1942-го. Началась его самостоятельная жизнь, началась его активная работа, которой он хотел максимально помочь делу победы над врагом. Он много печатался в новосибирских газетах и журналах, а кроме того еще выступал на местном радио, где стал одним из авторов популярной передачи «Огонь по врагу!».

А некоторое время спустя журнал «Сибирские огни» опубликовал автобиографическую повесть Николая Мейсака «62 дня».

Однако успехами на литературном поприще герой-связист не ограничился. Он поступил в Новосибирский педагогический институт и сумел окончить курс обучения всего за два года.

На протяжении почти 20 лет Николай Мейсак работал над ставшим для него очень важным проектом. Он искал людей, судьба которых оказалась схожа с его собственной, — тех, кто, несмотря на полученные тяжелейшие увечья, не сдался и смог жить полноценной жизнью. Встречи с этими людьми, их истории легли в основу книги, написанной Мейсаком, – «Сколько у нас Маресьевых?».

В 1977 году за это литературное произведение автор был удостоен премии имени Николая Островского.

Николай Алексеевич написал еще несколько книг, в основном посвященных его родной Сибири. Некоторые из них переиздавались за рубежом.

Совершенные Николаем Мейсаком во время его участия в сражениях на подступах к советской столице зимой 1941 года подвиги не остались незамеченными. Героя, которого называли «сибирским Маресьевым» наградили орденом Отечественной войны I степени, медалью «За оборону Москвы».

Николая Алексеевича Мейсака не стало в декабре 1984 года.