Патрас, 1772. Без шансов для врага

250 лет назад русская эскадра под командованием капитана 1 ранга Михаила Тимофеевича Коняева нанесла сокрушительное поражение туркам в Патрасском сражении. Этот разгром в зародыше пресек попытку османов собрать силы для реванша за полное уничтожение их линейного флота при Чесме. Славный юбилей дает повод «Армейскому стандарту» вспомнить о блестящих победах наших военных моряков.

Время блистательных побед

Даже на фоне прочих блистательных и славных побед, одержанных в ходе Русско-турецкой войны 1768–1774 гг., особо выделяются два поистине грандиозных триумфа русского оружия. Один из них — Кагул. На берегу этой реки наш великий полководец Петр Александрович Румянцев разгромил во много раз численно превосходящие его армию османские полчища. Баталия при Кагуле вошла в историю как самая крупная победа европейского войска над турками. Другая восхитительная виктория — Чесма. На ней остановимся подробнее.

В 1769 году с Балтийского моря в Средиземное была отправлена эскадра под командованием графа Алексея Орлова. Ему была поставлена задача отвлечь силы турок от нашей слабой Азовской флотилии. После всех злоключений и трудностей перехода, никогда доселе невиданного русским флотом, удалось сосредоточить в Эгейском море 9 линейных кораблей, 3 фрегата, 1 бомбардирский корабль и около двадцати вспомогательных малых судов.

Военно-морской флот османов был вдвое сильнее. Под флагами турецких адмиралов состояло 16 линейных кораблей, 6 фрегатов, 19 крупных гребных и 32 малых судна. Узнав о численности врага, русские флотоводцы пришли в некоторое замешательство, но верно рассудили, что единственный шанс на спасение и успех заключается в решительности действий.

По настоянию адмирала Григория Спиридова, формально возглавлявшего авангард, а фактически — всю эскадру, турецкий флот, стоявший в Хиосском проливе в две линии на якорях, был немедленно атакован. Несмотря на не очень удачное маневрирование трех русских кораблей, благодаря верной тактической задумке, выверенной стрельбе и отчаянной храбрости наших моряков противник не выдержал яростной схватки и, обрубив якорные канаты, отступил в Чесменскую бухту.

В этот день, 5 июля (по новому стилю) 1770 года, стороны лишились по одному кораблю: «Святой Евстафий», сцепившись в абордажном бою с горящим флагманом Гассан-паши, взлетел на воздух от взрыва боезапаса даже чуть раньше, чем противник. В течение всего следующего дня наша эскадра вела беспокоящий обстрел кораблей и береговых батарей врага. Одновременно с этим русские моряки переоснастили четыре вспомогательных судна в брандеры.

В ночь с 6 на 7 июля вся эскадра двинулась к Чесменской бухте. Несколько линкоров и бомбардирский корабль «Гром» подошли вплотную ко входу в гавань и открыли по противнику ураганный огонь. Турецкие корабли стояли из-за тесноты в две линии, поэтому отвечать могли только располагавшиеся в первой. Поначалу османы отстреливались очень яростно.

Вскоре, однако, стрельба русских комендоров дала результат. Два вражеских корабля охватило пламя, и через недолгое время оба они с оглушительным грохотом взорвались, забросав акваторию бухты пылающими обломками. В это же время в атаку устремились русские брандеры. Лишь один из них, под командованием лейтенанта Дмитрия Ильина, достиг цели, сцепившись с 84-пушечным линейным кораблем и подпалив его. Этого оказалось достаточно!

Весь охваченный огнем, огромный вражеский парусник взорвался. Горящие обломки посыпались на соседние корабли, став причиной сильных пожаров и на них. Такая иллюминация позволила русской эскадре вести эффективную прицельную стрельбу, еще более увеличивая панику, начавшуюся в рядах врага, и сея повсюду смерть. На протяжении всей ночи турецкие корабли и фрегаты один за другим взлетали на воздух. К 8 часам утра 7 июля 1770 года регулярный военно-морской флот Османской империи фактически перестал существовать!

Уцелели только один 60-пушечный корабль и пять галер. Спасли их русские моряки, включив впоследствии в состав эскадры. Турки потеряли убитыми не менее 10 тысяч человек. Наши потери в эту ночь, в сравнении с потерями врага, оказались совершенно ничтожны: два десятка погибших и четыре десятка раненых. Это был грандиозный успех. Недаром Чесменская победа до наших дней по праву считается самой большой из когда-либо одержанных русским флотом.

Едва узнав о столь полном и решительном разгроме военно-морских сил османов, Екатерина II повелела выбить в честь него медаль. На ее реверсе, сверху, над барельефным изображением горящих кораблей турецкого флота, одно только слово: «Былъ». Такая лаконичная надпись исключительно точно отразила суть происшедшего. До 7 июля 1770 года у турецкого султана был состоящий из линейных кораблей флот. А в тот день его не стало.

Мечты о реванше

Чесменская победа позволила русской эскадре установить полный контроль над Эгейским морем и островами Греческого архипелага. Пролив Дарданеллы был блокирован, из-за чего в Константинополе начались перебои с продовольствием. Население стало роптать и требовать скорейшего мира с русскими. «Высокая Порта» запросила перемирия для переговоров.

Русская сторона ответила согласием, но очень скоро стало ясно, что османы затеяли переговоры только для того, чтобы взять передышку и накопить достаточные для реванша силы. Их планы кампании на море учитывали возникшие новые реалии. Лишившись при Чесме всех своих 16 линейных кораблей, турки не готовы были к новому генеральному сражению. Однако заняться каперством и высадкой на острова крупных десантных партий они вполне могли.

Для реализации планов турецкие капудан-паши располагали тремя эскадрами. Артиллерийского боя со всеми русскими линейными кораблями они бы не выдержали, даже объединившись, но могли атаковать небольшие отряды, одиночные корабли и опорные пункты на островах. Первая из этих эскадр базировалась на острове Родос. Вторая, значительно более сильная, с опытными экипажами, состоящими из берберийских пиратов-головорезов, опиралась на побережье Туниса и Алжира. Однако наибольшую опасность представляла собой третья эскадра, находившаяся в Адриатическом море.

Она имела в своем составе 9 быстроходных 30-пушечных фрегатов и четыре десятка шебек, каждая из которых несла 20–30 малокалиберных пушек. При ней находились транспортные суда с восьмитысячным десантом. В качестве главной базы эскадрой использовался порт Дульциньо (нынешний Улцинь в Черногории), поэтому сама она именовалась дульцинитской.

Турки собирались объединить дульцинитскую эскадру с берберийской (тунисской), располагавшей 6 парусными 30-пушечными фрегатами, 6 шебеками и тремя тысячами десантников на транспортных судах. Главной целью этого объединения была атака на главную русскую базу в Эгейском море — порт Ауза на острове Парос.

Планировалось напасть на порт с моря, одновременно высадив на остров несколько десантных партий. Конечным итогом должно было стать уничтожение находившихся в порту кораблей, русского гарнизона острова, военных складов, верфи и административных зданий флота. В случае успеха этого предприятия удар был бы ощутимым и весьма для нашей эскадры болезненным.

Упредить соединение врагов

Имея о планах турок данные разведки, Алексей Орлов решил предотвратить соединение сил противника в единый кулак. Наблюдение за дульцинитской эскадрой он поручил отряду из двух фрегатов, шебеки и двух полакров под общим командованием капитана Марко Войновича (выходца из Черногории и будущего русского адмирала). В случае активизации противника этот отряд должен был присоединиться к недавно пришедшим в Средиземное море и находившимся у южного побережья Италии двум новым нашим линейным кораблям — 74-пушечной «Чесме» и 66-пушечному «Графу Орлову».

В Ливорно их привел Василий Чичагов, тогда еще только контр-адмирал. Там будущий знаменитый флотоводец получил из Санкт-Петербурга предписание срочно вернуться в столицу, уехал, назначив вместо себя командира «Графа Орлова» капитана 1 ранга Михаила Коняева. Он и возглавил нашу небольшую эскадру после соединения с его линейными кораблями отряда Войновича.

Коняев был опытным и грамотным моряком, однако вовсе не имел боевого опыта. Тем не менее Алексей Орлов-Чесменский нисколько не сомневался в нем. Согласно переданному через Войновича приказу, Коняев должен был атаковать и разбить дульцинитскую эскадру до подхода к ней берберийской. Поэтому когда Войнович доложил, что противник находится в Патрасском заливе, Михаил Тимофеевич немедленно двинулся в путь.

Он прекрасно знал, что враг имеет большой численный перевес. Албанский паша Мустафа располагал 9 фрегатами и 16 шебеками. Тяжелых пушек на них не было, но все же общее их число приближалось к 630. Коняев мог ответить им огнем из 224 орудий (140 стояло на линейных кораблях; 26 имел фрегат «Святой Николай»; 16 — фрегат «Слава»; 18 несла шебека «Забияка» и по 12 было на полакрах — посыльных судах «Модон» и «Ауза».

Абордажный бой допускать ни в коем случае не следовало из-за многократного перевеса османов в численности личного состава.

Интересно, что противникам предстояло сразиться в том самом месте, где за два столетия до них сошлись в грандиозной и эпохальной битве при Лепанто объединенные флоты Османской империи и католической Европы. Дон Хуан Австрийский одержал тогда полную победу и развеял миф о непобедимости османов, а великий философ Георг Гегель писал впоследствии, что эта битва «спасла Италию и, может быть, всю Европу от наводнения варварами».

«Врагов не считают, их бьют!»

Такой принцип был озвучен лишь в следующей войне с турками великим русским флотоводцем Федором Фёдоровичем Ушаковым, на момент Патрасского сражения никому еще не известным. Но то, как за два десятка лет до произнесения знаменитого девиза действовал Михаил Коняев, полностью соответствовало столь решительному подходу к делу.

5 ноября 1772 года он увидел эскадру противника стоящей в заливе и собирался сразу же ее атаковать, однако крайне неблагоприятный ветер не позволил ему этого сделать. Но уже на следующее утро Коняев смело повел свои корабли в бой. Выстроив кильватерной колонной линкоры и фрегаты и приказав трем вспомогательным единицам держаться во второй линии (там турки не могли взять их на абордаж), он начал сражение.

Приблизившись на минимально возможную дистанцию, русские корабли и фрегаты открыли огонь и не позволили османам уйти под защиту береговых батарей в Лепантский (Коринфский) залив. Несмотря на перевес противника в силах, сразу же отчетливо проявилось преимущество нашей маленькой эскадры в управляемости и храбрости моряков.

В ходе боя Коняеву удалось отрезать от остальных турецких сил один фрегат и две шебеки. Для их уничтожения он выслал оба своих фрегата и «Забияку». Завязалась ожесточенная перестрелка между примерно равными по силам противоборствующими отрядами, но в итоге турки не выдержали накала боя и обратились в бегство. Русские их преследовали и вынудили выброситься на мель. Несмотря на огонь вражеских береговых батарей, фрегат «Слава» сжег все три корабля, брошенных турецкими командами.

К вечеру остальные силы османов отступили под защиту крепостных орудий Патраса и Лепанто и вошли в Лепантский залив. Весь следующий день ветер не позволял приблизиться к врагу на расстояние прямого выстрела, и только вечером Коняев смог вступить в перестрелку. Сгустившаяся темнота вскоре прервала ее.

Основная фаза сражения началась утром 8 ноября. Не обращая внимания на интенсивный обстрел с берега и с кораблей вражеской эскадры, два линкора (флагманский «Граф Орлов» и «Чесма»), а также фрегат «Святой Николай» заняли места по диспозиции и стали на якоря, чтобы добиться максимальной точности стрельбы. Четыре малых корабля, избегая попаданий, лавировали под парусами и пресекали попытки отдельных шебек противника прорваться в море или приблизиться для попытки абордажа.

Русские зажигательные снаряды делали свое дело, и вскоре многие турецкие корабли запылали. Огонь быстро перекидывался с одного на другой так, что даже нашим «Чесме», «Орлову» и «Святому Николаю» пришлось поднять якоря и паруса и несколько отойти. Они перевели стрельбу на крепостные батареи и постепенно полностью их подавили. Враг был разгромлен наголову!

9 ноября Коняев уже довершал разгром, занимаясь истреблением сбившихся в кучу у берега жалких остатков дульцинитской эскадры. Спастись не удалось ни одному из девяти фрегатов (один прорвался было в Лепантский залив, но, не дойдя до берега, затонул от полученных повреждений). Сбежало только 6 шебек, сумевших уйти на веслах. Русские корабли серьезных повреждений не получили, а из числа личного состава погибли один офицер и пять матросов.

Так была одержана победа, более чем достойно дополнившая Чесменский триумф и заставившая турок в той войне окончательно отказаться от ведения активных боевых действий на море.