Миссия школьного психолога

В конце прошлого года российское военное ведомство сообщило об успешном завершении осенней призывной кампании. На военную службу призвали 127,5 тыс. человек. Все они прошли профессиональный и психологический отбор и были признаны годными к службе. Такой отбор — дело очень нужное. Особенно с учетом проблем, которые, к сожалению, имеются в части психологического здоровья подрастающего поколения. О них свидетельствуют резонансные ЧП в образовательных учреждениях, когда учащиеся расстреливают сверстников и педагогов. Об этих проблемах, а также о путях их решения «Армейскому стандарту» рассказала педагог-психолог барнаульской школы №125 Аполлинария Кожевникова.

— Аполлинария Александровна, 18 октября 2021 года в Перми шестиклассник принес с собой в школу автомат. Он намеревался угрожать своей однокласснице, но, к счастью, обошлось без жертв. Подобные инциденты, но уже с жертвами, случились в Перми 20 сентября 2021 года и в Керчи 17 октября 2018 года. Почему эти трагедии стали возможными?

— Единого ответа нет. Сейчас в целом очень агрессивная среда в нашем мире. К тому же я как человек, который работает с подростками, наблюдаю у них низкий уровень эмпатии к другим людям. Дело в том, что молодое поколение общается преимущественно в Интернете, из-за чего дети формируются с более низким эмоциональным интеллектом. Ясно, что социальные сети оказывают влияние на психологическое состояние учеников. Хорошее или плохое — зависит от того, насколько их контролируют родители, педагоги, и в какую информационную среду дети попали. Хотя существует мнение, что это надуманные проблемы, потому что теперь это стало новой реальностью, и к ней нужно адаптироваться.

Второй момент — это распространенность психических патологий. Если мы рассмотрим случаи с некоторыми из «стрелков», то я могу сказать, что это молодые люди с серьезными психическими отклонениями, а именно — шизофренией.

Кстати, людей с таким психическим заболеванием нередко отличает высокий интеллект. Если прочитать записки этих «стрелков», то можно увидеть, что они сами замечают в себе какие-то отклонения. Например, пермский «стрелок» писал, что он не может справиться с агрессией и что она не поддается контролю. У пермского и казанского «стрелков» есть общая черта — им казалось, что их специально для этого избрали, а это уже некоторый признак шизофрении.

Не до конца понятно, почему количество людей с психическими заболеваниями в последнее время растет. Есть предположения, что это генетические мутации или специфика окружающей среды, например, очень высокий темп жизни. На самом деле, причин достаточно много, что еще раз указывает на несовершенство социума, в котором мы живем. Повышение агрессии у детей и подростков — это лакмусовая бумажка, которая показывает, как чувствует себя наше общество. Это проблема не только российского общества, но и всей нашей цивилизации.

— Детей, предрасположенных к такой агрессии, можно выявить в обычной школьной жизни?

— Нет никаких методик, по крайней мере, утвержденных Федеральным государственным образовательным стандартом (ФГОС). У школьного психолога есть должностная инструкция, и одна из его обязанностей — осуществление диагностической деятельности. Есть методики ФГОС, которые способны косвенно выявить детей с повышенной агрессией, попадающих в группу риска. Но, на мой взгляд, эти методики некорректны.

Давайте представим ребенка или подростка с признаками шизофрении. У него сохраненный интеллект, то есть он, грубо говоря, не дурак. И тут ему дают тест с вопросами подобного содержания: «Как часто вы деретесь?», «У вас бывают признаки неконтролируемой агрессии?» Даже если у него действительно есть какое-то отклонение и он это осознает, естественно, подросток в ответах постарается это скрыть.

У меня был случай, когда я дала тест проблемному классу, дети в котором дрались друг с другом. По такой методике вышло, что у этого класса был «заниженный уровень агрессии». Дети и подростки очень быстро понимают правила игры и отвечают так, как надо. В этом, считаю, несовершенство наших методик, которыми должен пользоваться школьный психолог.

— Что же дают эти тесты?

— В том-то и дело, что ничего! Основываться исключительно на тестах нельзя, но мы не можем прийти и сказать, что понаблюдали за ребенком и у нас в отношении него какая-то обеспокоенность. Мы должны дать ему тест, и если он поймет, как именно нужно отвечать, по результатам теста у него все будет хорошо. На этом основаны наши методики, прописанные в должностной инструкции. Результат теста — это то, что я могу реально показать и на основании чего должна делать заключения.

— Есть такое расхожее представление, что тихий ученик потенциально опасен — по пословице «в тихом омуте черти женятся». Так ли это?

— Это далеко не так. Существует классическое разделение людей по свойствам нервной системы. Просто есть люди, которые более интровертированы, то есть у них вектор внимания направлен в себя. Им более энергозатратно вступать в контакт с человеком. Сама по себе эта черта не говорит, что с ребенком какие-то проблемы. Но в совокупности с какими-то другими качествами такой характер может быть непредсказуемым. Есть исследования по теме акцентуации характера. Одна из 12 или 14 свойств характера (мнения на этот счет разнятся) — это шизоидная акцентуация характера. Туда входит интровертированность, низкий уровень эмпатии, высокая самооценка и пренебрежительное отношение к окружающим. Все это может привести к дополнительным особенностям у ребенка, но не обязательно плохим.

— И все же часто тихих детей считают потенциально опасными. Почему?

— Нас пугает все неизвестное. Так работает психика. Вот ребенок сидит в уголке, что-то там пишет в тетради. А откуда мы знаем, о чем он думает? Ученик может сидеть и учить тангенсы и котангенсы, а может думать о том, как всех ненавидит и как он пойдет всех расстреливать. Но судя по поведению, мы этого не определим.

Одна из особенностей «стрелков» в том, что они прекрасно знали, как нужно себя вести, чтобы или не выделяться, или даже завоевать симпатии у педагогов и одноклассников. Росляков, керченский «стрелок», имел хороших друзей, его нельзя было назвать замкнутым. Повторю, у людей с отклонениями сохраняется высокий интеллект, который помогает им маскироваться. Поэтому, даже если такой ребенок придет на беседу со школьным психологом, скорее всего, с помощью тестовой методики не получится определить, что у него есть какие-то отклонения.

Ту же шизофрению тяжело диагностировать. Такие люди могут научиться скрывать то, что происходит у них внутри. Тем они и опасны. К счастью, в моей практике таких случаев не было и, надеюсь, не будет. В случае чего я могу поставить в известность родителей, но и здесь моя ответственность ограничена.

— Если у человека выявлены отклонения, его изолируют?

— Больных помещают в психиатрические лечебницы, если те не могут заниматься какой-либо основной деятельностью или они опасны для общества. Но у многих людей с психическими заболеваниями рассудочная деятельность сохраняется. При этом их родители не обязаны предъявлять медицинские справки директору школы, и ребенок будет обучаться не по специализированной программе.

То же самое и на работе: вы можете даже не осознавать, что с вами работает психически больной человек, который пропивает курс антидепрессантов или седативных препаратов.

— С какими проблемами, негативно влияющими на психику, сталкиваются современные подростки?

— Подростковый кризис существовал всегда. Это период, когда происходит первая значимая попытка самоутвердиться в обществе, когда ближайшие взрослые теряют авторитет в глазах ребенка. И это нормально. Ребенок начинает искать свои цели и ориентиры, вести себя более самостоятельно. В целом, проблемы одни и те же: конфликт поколений, «отцы и дети».

Очень часто родители ко мне обращаются с тем, что их ребенок не хочет ничего делать. Спрашиваю: что именно не хочет делать? Дальше идут практически одинаковые ответы, как под копирку: ребенок не хочет учиться, работу по дому не выполняет. Тогда я задаю два вопроса: а вы сами занимались домашними делами в молодости? И второй — а с чего вы взяли, что ребенок ничего не хочет? Я с детьми разговариваю. Они столько всего хотят! Кто-то хочет стать блогером, кто-то — фотомоделью, певцом, танцором… Но родителям они почему-то об этом не говорят.

— Родители не признают интересы ребенка, которые им самим не интересны?

— Да, часто они не понимают, что для ребенка это значимые вещи. А родители, не вылезшие из своих стереотипов, думают, что школьные оценки — это самые важные для современных детей вещи. К сожалению, родителями не учитывается внутренний мир ребенка. В таких случаях они нередко прибегают к родительскому контролю как к средству психологического воздействия. Запреты без объяснения приводят только к протесту. Если мы что-то запрещаем ребенку, то нужно тут же объяснить, почему, разъяснить свою позицию. Просто запретить — это ни о чем: запретный плод сладок. Первая мысль — что-то в этом есть, если от меня это скрывают.

— Как строите отношения с родителями учеников и как часто происходят контакты с ними?

— Контакт происходит каждый день, так как ко мне обращаются по различным вопросам. У меня позиция эксперта, поэтому сначала я выслушиваю родителя, потом общаюсь с ребенком, затем составляю свое мнение и даю рекомендации. Выводы психолога никогда не основываются на том, что сказал один человек, потому что это может быть его личным, субъективным мнением.

— Что самое сложное в работе школьного психолога?

— Пожалуй, очень большой объем работы. По нормам ФГОС на одного психолога приходится 300–400 детей. Это то количество, которому психолог физически может уделять максимум внимания. Но в действительности получается, что на одну школу, в которой обучается 1500 человек, приходится всего один психолог. Повышается нагрузка, снижается качество, к сожалению...

— Почему сегодня школа перестала быть безопасным местом для учеников и учителей? Это тенденция только общероссийская или общемировая?

— Школа никогда и не была безопасной средой для ребенка. Там всегда были грубость, агрессивные подростковые группы и буллинг. Это совсем не дружественная среда.

В школе ребенок всегда находится в состоянии стресса. Он приспосабливается к одной обстановке, потом переходит в другую. Меняются учителя, школьная программа, личные взаимоотношения — это всегда конкурентная и агрессивная среда. Почему стали возможны убийства? Потому что информации становится все больше, дети теряются в современном ритме жизни, растет количество психических заболеваний.

— Что может сделать школьный психолог, чтобы предупредить проявления агрессии учеников?

— Самая востребованная форма взаимодействия сегодня — это консультация психолога. Одна из важных обязанностей школьного психолога — проводить диагностику и заниматься просвещением. Так, я часто с учениками старших классов обсуждаю особенности психики человека. Например, что такое чувства, эмоции, как с ними работать? Говорим о толерантности, буллинге. Это помогает узнать детей лучше, понять, что их тревожит.

***

Рассказ школьного психолога только подтверждает: психологическое здоровье молодого поколения требует повышенного внимания. Особенно, если речь идет о призывном контингенте, о тех ребятах, которым страна через несколько лет доверит оружие. Надо сделать все, чтобы заключение «к службе годен» имело стопроцентную надежность. Без брака.