«Невозможная» кругосветка советских подводников

57 лет назад две советские атомные субмарины совершили автономную кругосветку. Их групповой подводный поход протяженностью около 40 тысяч километров на долгие годы стал рекордным, не имеющим прецедентов в истории мирового флота. Своими воспоминаниями поделился один из участников этого уникального плавания.

Доктор технических наук Анатолий Чечуров никогда не носил погоны военного моряка. А в сверхдальнем походе он принял участие благодаря своей специальности ученого-атомщика.

— В середине 1960-х я работал научным сотрудником в Курчатовском институте. Занимался вопросами, связанными с атомными энергетическими установками на кораблях. Поэтому часто приходилось участвовать в испытательных плаваниях, — пояснил Анатолий Михайлович. — В начале 1966-го меня вызвал руководитель нашей темы академик Хлопкин и сообщил, что нужно отправляться на базу подводных лодок Северного флота и в качестве представителя научного руководства института принять участие в плавании на одном из новых атомоходов для изучения работы его реактора. Никаких других подробностей предстоящей командировки я до поры до времени не знал.

Меня включили в команду новейшего ракетоносца К-116, которым командовал капитан 2 ранга Вячеслав Тимофеевич Виноградов. Вместе с нашей готовилась к походу еще одна атомная субмарина — торпедная К-133 под началом кавторанга Льва Николаевича Столярова. Командующим отрядом был назначен контр-адмирал Анатолий Иванович Сорокин, который разместился на «сто шестнадцатой».

Вечером 1 февраля 1966 года две подлодки покинули базу в заливе Западная Лида и вышли в Баренцево море, направляясь в сторону Атлантического океана. Лишь после погружения адмирал Сорокин объявил по внутрикорабельному радио о том, что нам предстоит пройти вокруг света.

Шестью годами ранее американская атомная подводная лодка «Тритон» обогнула шарик за 84 дня. Однако, судя по имеющимся сведениям, на этом пути она несколько раз всплывала, даже посещала военно-морские базы США. Нам же предстояло превзойти штатовцев по сложности поставленной задачи, совершив полностью автономный, абсолютно скрытный подводный переход. Причем не одиночной подлодкой, а группой кораблей! Это на порядок усложняло требования к навигации, связи. Вдобавок идти пришлось по незнакомым территориям Мирового океана. В тех местах до нас русские моряки плавали только во времена Крузенштерна!

В итоге поставленную задачу удалось выполнить. 26 марта оба атомохода благополучно дошли до советской базы на Камчатке, «намотав на винты» за 52 дня похода около 25 тысяч морских миль. Полностью кольцо вокруг Земли мы не замкнули, однако прошли через три океана — Северный, Атлантический и Тихий, а протяженность маршрута как раз оказалась равна длине экватора. Так что за этим переходом прочно закрепилось звание подводного кругосветного плавания.

Когда позднее информация о нашем походе просочилась за границу, американцы категорически заявили: это невозможно! Ведь в ту пору уже почти по всему Мировому океану были рассредоточены их системы обнаружения кораблей. И все-таки потом военному руководству США пришлось признать столь досадный для них факт: советским подводникам удалось проскользнуть незамеченными. К-116 и К-133 за все долгое плавание ни разу не были обнаружены противолодочными системами НАТО.

Повторю, наши субмарины весь 40-тысячный маршрут преодолели под водой. Погружались при этом на 100 метров и глубже. А когда предстоял очередной сеанс связи между лодками, приходилось всплывать на 8–10 метров, чтобы могла работать так называемая звукоподводная связь.

Однажды во время очередного такого «рандеву» случился курьез. Вместо сигналов с К-133 радисты флагманского ракетоносца услышали в эфире непонятный писк. Стали выяснять ситуацию, и оказалось, что вокруг нас плавает целое стадо касаток, которые, увидев рядом с собой возникшее из глубин стометровое чудище, активно обсуждают «пришельца» между собой...

Время от времени на К-116 поднимали перископ. Посмотреть в него было много желающих, но делали это только наши командиры и штурманы, для остальных офицеров окуляры этого прибора были недоступны. Впрочем, для меня, штатского специалиста, адмирал Сорокин делал исключение и разрешал полюбоваться на океанские красоты.

Лишь один раз за все время похода подлодки всплыли на поверхность. Это было перед входом в самый трудный для плавания район — пролив Дрейка у оконечности Южной Америки, с его коварными течениями и многочисленными айсбергами. Потребовалось передать с нашей адмиральской К-116 на К-133 какие-то материалы, связанные с навигацией.

Коварная банка

— Наверняка в таком уникальном походе экипажи подлодок поджидали опасности…

— Когда проходили через приполярные районы, огибая Южную Америку, пришлось внимательно контролировать обстановку, чтобы не столкнуться с айсбергом. Сближение с очередной такой ледяной махиной подводники приспособились обнаруживать при помощи температурных датчиков: когда неподалеку появлялась громадная плавающая гора льда, температура забортной воды резко падала на 2–3 градуса, и это служило надежным «противоайсберговым» индикатором.

Помню еще однажды возникла тревожная ситуация. Вдруг акустики доложили, что их приборы дают сигнал о неизвестном крупном подводном объекте, который быстро движется навстречу. Наши командиры предположили, что это американская субмарина. На всякий случай сыграли боевую тревогу. Были опасения, что может произойти непреднамеренный подводный таран, но иностранная подлодка (если это была она) короткое время спустя резко изменила курс и свернула в сторону. Видимо, там тоже обнаружили сближение с непонятным объектом, однако, судя по всему, даже предположить не могли, что это советская лодка.

А наиболее серьезным техническим происшествием оказалось случившееся на К-116 частичное затопление отсека. Виновницей стала обычная консервная банка.

Для удаления мусора на подлодке предусмотрено особое устройство — ДУК (дистанционно удаляемые контейнеры). Это специальная труба, выходящая за борт. Снаружи и изнутри она имеет поворотные крышки, причем механизм устроен так, что если открыта одна, то другая обязательно будет в закрытом положении — это исключает попадание забортной воды внутрь корабля. Пластиковый мешок с отходами заряжают в трубу, закрывают внутреннюю крышку, потом открывают наружную и «выстреливают» мешок сжатым воздухом.

Во время того ЧП я как раз оказался в этом отсеке, но на верхнем из трех его уровней. Подо мной двое матросов занимались рутинной возней с ДУКом, но вдруг, когда первый мусорный контейнер уже вылетел «на улицу», при открытии внутренней крышки оттуда хлынул поток воды!

Чтобы предотвратить затопление, отсек по сигналу тревоги загерметизировали, «отрезали» от соседних и потом дали повышенное давление — атмосферы три. У всех, кто там оставался, от такого барометрического удара сразу уши заложило. Неприятно, зато вода перестала прибывать.

Вслед за тем моряки стали разбираться со злополучным ДУКом. В итоге выяснилось, что какая-то пустая жестянка из предыдущей партии мусора прорезала пластик, вылезла из мешка и зацепилась за край наружной крышки, мешая ей закрыться плотно. В итоге через получившийся зазор при открытии внутренней крышки начала поступать вода... Матросы изрядно помучились, отковыривая эту смявшуюся железяку. Пока ДУК приводили в порядок, мусор пришлось удалять с подлодки через один из торпедных аппаратов.

— Полтора месяца вы провели в тесном замкнутом пространстве. Не одолевала тоска по небу, солнцу? Как проходили подводные будни?

— Приходилось много работать, выполняя порученные задачи. Главная из них — отслеживать состояние активных зон реакторов, темпы выгорания ядерного топлива, работоспособность энергетической установки в различных климатических условиях. А условия эти варьировались в очень широких пределах. При переходе из тропиков в приполярные районы температура забортной воды менялась от плюс 30 до минус 2 градусов по Цельсию.

Проводили еще на лодке эксперименты, меняя режим работы различных агрегатов. А в остальное время... Я жил в довольно комфортабельной каюте, взял с собой в поход книги. Кроме того, на лодке регулярно происходили различные развлекательные мероприятия. Крутили кино, устраивали праздники по случаю всяких событий. Например, отметили такой «эпохальный» факт, как пересечение экватора. В соответствии с давней традицией экипаж поздравил сам «владыка морской» Нептун. В этой роли выступил еще один штатский, шедший на лодке, — специалист по испарительным установкам Евгений Зуев. У него единственного из всех была борода. Членов экипажа «крестили» водой, щедро опрыскивая из ранцевых дегазаторов, а потом каждому вручили соответствующий диплом.

Праздновали также дни рождения членов экипажа, в том числе нашего адмирала Сорокина, он как раз незадолго до окончания плавания отметил 45-летие. Всякий раз в честь очередного новорожденного лодка подвсплывала до тех пор, пока стрелка глубиномера не достигнет отметки, равной возрасту виновника торжества. После этого командир поздравлял его, вручал бутылку шампанского и торт, приготовленный корабельным коком Степаном Волошаном.

— Кроме вас и только что упомянутого Зуева другие штатские на лодке были?

— На К-116 шел еще работяга из Североморска — мастер по сварке нержавеющей стали. В то время работу с нержавейкой только осваивали, возникало много проблем, так что на всякий случай — вдруг в походе случится какая-то поломка в корпусе — взяли с собой умельца с завода, где строили подлодку. Но ничего подобного, к счастью, не случилось, и этот сварщик так и прокатился вокруг света пассажиром.

Сенсация продолжительностью 52 дня

— Чем закончилась уникальная подводная кругосветка?

— Команды обоих атомоходов продолжили свою военную службу на Дальнем Востоке.

Отправляясь в этот поход, подводные лодки имели полный штатный боезапас. Советское командование решило проверить, как будут действовать ракеты, которые преодолели, находясь в отсеках лодки, столь долгий путь через различные климатические пояса. А потому почти сразу по прибытии на камчатскую базу для К-116 были организованы стрельбы. Специально для этой цели в поход на атомной подлодке отправили лучшего ракетчика Северного флота Льва Захарова.

Что касается меня, то, когда мы добрались до базы на Камчатке, я замерил итоговые характеристики реактора нашего ракетоносца и вскоре улетел со всеми собранными во время похода материалами в Москву.

За столь беспримерное плавание участники его были награждены. Шестерым морякам, в том числе адмиралу Сорокину и командирам субмарин, присвоили звание Героев Советского Союза. Других офицеров, старшин, матросов наградили орденами и медалями. Кроме того, всем офицерам «сто шестнадцатой» и «сто тридцать третьей» было выделено от советского правительства весьма серьезное материальное поощрение — им дали отдельные квартиры... А меня, штатского участника похода, руководство нашего института представило к ордену Трудового Красного Знамени.

Атомоходы, одолевшие подводную кругосветку, получили звание гвардейских. Обе эти субмарины, войдя в состав Тихоокеанского флота, находились, насколько мне известно, в строю вплоть до конца 1980-х.

Тот наш поход, конечно, был засекречен. Лишь некоторое время спустя на XXIII съезде КПСС министр обороны Родион Малиновский в своем выступлении коротко упомянул об успешном плавании советских подлодок через три океана. Такая новость быстро облетела весь мир и стала настоящей сенсацией.

Мне долгие годы пришлось помалкивать об этом эпизоде биографии. Даже в нашем закрытом Курчатовском НИИ не позволили сделать публичное сообщение по поводу работы, проведенной в столь длительном плавании. О сделанных наблюдениях и выводах я рассказал только нашим светилам — академикам Александрову и Хлопкину, причем в приватной обстановке, у них дома. Ни о каких научных публикациях речи быть не могло, все свои рабочие дневники, записи сразу по возвращении в институт отдал в Первый отдел. Лишь много лет спустя, по случаю отмечавшегося 300-летия русского флота, мне разрешили опубликовать кое-что об этом походе.

— Уцелели какие-то сувениры на память о кругосветной эпопее?

— Храню в домашнем архиве несколько «нептуновских дипломов» и грамот, которые мне выдали на борту К-116 по случаю праздников. Но главная реликвия — это, конечно, карта нашего похода. В первый же день автономного плавания моряки повесили ее в одном из отсеков атомохода и потом регулярно отмечали пройденный путь. Когда лодка пришвартовалась на камчатской базе и все члены экипажа и прикомандированные сходили на берег, гляжу — а карта висит на переборке, всеми забытая! Снял ее и прихватил с собой. Естественно, понимал, что документ секретный, и потому практически никому не показывал, кроме своего институтского начальства. Ну а теперь те, уже более полувековой давности военные тайны всем известны. Так что можно карту демонстрировать публично.

Справка «АС»

К-116 — ракетная подводная лодка проекта 675. Вступила в строй в октябре 1965 года. Длина — 115 м, наибольшая ширина корпуса 9,3 м. Максимальная скорость под водой — 23 узла. Глубина погружения — до 300 м. Экипаж — 105 человек. Автономность плавания — до 60 суток. Вооружение: 8 пусковых установок для противокорабельных ракет П-6 и стратегических крылатых ракет П-5Д для стрельбы по береговым целям, 4 торпедных аппарата калибра 533 мм, 2 торпедных аппарата калибра 406 мм.

К-133 — торпедная подводная лодка проекта 627А «Кит». Вступила в строй в ноябре 1962 года. Длина — 107 м, наибольшая ширина корпуса — 7,9 м. Максимальная скорость под водой — 30 узлов. Глубина погружения — до 300 м. Автономность плавания — до 60 суток. Экипаж — 104 человека. Вооружение: 8 торпедных аппаратов калибра 533 мм, 20 торпед.