Три войны художника Верещагина

В разгар Русско-японской войны 31 марта (13 апреля по новому стилю) 1904 года произошло одно из наиболее трагических для России событий той военной страды. В Желтом море неподалеку от Порт-Артура взорвался на мине флагман нашей эскадры — броненосец «Петропавловск». Погибли более 600 человек, в их числе выдающийся флотоводец адмирал С.О. Макаров и В.В. Верещагин, знаменитый художник, жизнь и творчество которого оказались тесно связаны со многими героическими страницами истории русской армии.

Василий Верещагин признан одним из лучших и самобытнейших живописцев-баталистов в мире. С самых юных лет он оказался погружен внутрь той темы, которая стала в итоге яркой доминантой его творчества.

Казалось, военная стезя предопределена этому человеку буквально с первых лет жизни. Отец из старинного рода Верещагиных, был предводителем дворянства в уездном городке Череповец. Никакого иного будущего для своих четырех сыновей, кроме офицерской службы, он просто не допускал. А потому и действовал соответственно. Уже в семилетнем возрасте Василия вместе с братом Николаем отправили учиться в столицу — в Александровский кадетский корпус для малолетних. А затем, выполняя отцовскую волю, юноша поступил в престижный Морской кадетский корпус.

За время обучения там он дважды проходил практику, совершая учебное плавание на военных кораблях Балтийского флота. В том числе, по решению руководства Морского корпуса, принял участие в заграничном походе на фрегате «Камчатка».

Таким образом, начало военной карьеры Верещагина было связано с морем. Впрочем, развития она не получила: в 1860-м, почти сразу после выпуска из корпуса и производства в первый офицерский чин — мичмана, Василий подал в отставку. Такой шаг вызвал удивление многих: полагали, что Верещагина ждет блестящее будущее на флоте. Из всех гардемаринов, закончивших полный курс в том году, он стал лучшим по успеваемости, а значит — имел право выбирать место будущей службы. И вдруг вместо этого…

А «виновато» в столь радикальном поступке увлечение живописью. Еще во время учебы в Морском корпусе Василий Васильевич получил от его начальника разрешение посещать уроки в Рисовальной школе Общества поощрения художников. Несколько лет спустя молодому человеку стало окончательно ясно, что он хочет стать живописцем. В результате последовали подача прошения об отставке с военной службы и поступление в Петербургскую академию художеств.

Там Василий Васильевич тоже оказался в числе лучших учеников. За продемонстрированные успехи его даже наградили серебряной медалью, что дало Верещагину возможность завершить свое художественное образование в парижской Академии изящных искусств.

Уже вскоре после этого Василий Васильевич оказался на настоящей войне, где ему пришлось перевоплотиться из живописца в военного.

Георгиевский крест от генерала

В 1867-м Верещагин узнал, что генерал Константин Кауфман, недавно назначенный генерал-губернатором Туркестана и командующим русскими войсками в Средней Азии, ищет художника, готового приехать в эти далекие края и состоять при его превосходительстве в качестве рисовальщика-репортера, способного запечатлевать успехи армии в противостоянии с войсками бухарского эмира, объявившего России «священную войну». Василий Васильевич откликнулся на такое предложение, объяснив это следующим образом: «Поехал, потому что хотел выяснить, что есть настоящая война, о которой я много слышал и читал». Верещагин был зачислен на военную службу, вновь надел мундир, только на сей раз с погонами прапорщика.

Одним из важных событий на среднеазиатском театре военных действий стало взятие крупнейшего города и укрепленного пункта эмирата — Самарканда. Верещагин прибыл туда вскоре после захвата самаркандской цитадели, 2 мая 1868 года. Художник рассчитывал сделать во взятом у бухарцев городе ряд зарисовок, однако уже совсем скоро ему пришлось отложить карандаши и взяться за оружие.

Когда главные силы русских войск во главе с Кауфманом покинули Самарканд, чтобы продолжить борьбу с эмиром в других местах, оставленный в крепости небольшой гарнизон был атакован. На него напали многочисленные отряды из кипчаков, найманов и других племен, организованные шахризябским правителем, надеявшиеся захватить столь важный пункт. Нападение поддержала также часть жителей Самарканда и его окрестностей. В итоге численность противника, по некоторым данным, превосходила гарнизон крепости, насчитывавший всего около 500 человек, почти в 40 раз.

Верещагин в сложившейся отчаянной обстановке зарекомендовал себя, как храбрый офицер. Он участвовал в разведывательных вылазках, водил отряды солдат в контратаки на неприятеля, пытавшегося ворваться в крепость. Почти каждая такая стычка заканчивалась рукопашной. Василий Васильевич неоднократно рисковал жизнью. Вражеская пуля расщепила приклад ружья, которое он держал в руках, другая сбила с него головной убор… Третья впилась в ногу.

«Верещагин сражался с такой храбростью, с таким презрением к смерти, что возбуждал удивление и восхищение даже в старых вояках».

(Поручик Каразин, один из участников обороны самаркандской цитадели).

Осада Самарканда продолжалась почти 8 дней, пока к городу не подоспели силы главных войск Кауфмана. Генерал-губернатор по достоинству оценил боевые заслуги Верещагина. Художник был награжден орденом Святого Георгия IV степени.

«Во время осады Самаркандской цитадели скопищами бухарцев прапорщик Верещагин мужественным примером ободрял гарнизон. Когда 3-го июня неприятель в огромных массах приблизился к воротам и, кинувшись на орудия, успел уже занять все сакли, прапорщик Верещагин, несмотря на град камней и убийственный ружейный огонь, с ружьем в руках бросился и своим геройским примером увлек храбрых защитников цитадели».

(Из описания  подвигов В. Верещагина).

Этот знак отличия отважному живописцу-воину повесил на грудь сам Кауфман, сняв со своего мундира. И Василий Васильевич с гордостью носил потом «Георгия» всю свою жизнь.

А многое из увиденного и пережитого он запечатлел в своей привлекшей всеобщее внимание не только в России, но и на выставках в Европе Туркестанской серии — цикле картин, среди которых «Пусть войдут», «Смертельно раненный», «Нападают врасплох», «Преследуют»...

«Я ранен в бедро»

В следующий раз Верещагину довелось оказаться в гуще боевых событий почти 10 лет спустя. Весной 1877-го, узнав о начале войны с турками, от ига которых Россия пыталась защитить балканских славян, Василий Васильевич добился того, чтобы его направили в действующую армию. Формально он был зачислен в состав адъютантов главнокомандующего Дунайской армией великого князя Николая Николаевича с правом свободного передвижения по войсковым частям.

В июне того же года Верещагин принял участие в опасной флотской операции. Маленькому миноносцу «Шутка», на борту которого находился художник, было поручено поставить мины у вражеских берегов. Во время выполнения такого задания корабль (им командовал, к слову сказать, бывший однокашник Василия Васильевича по Морскому корпусу лейтенант, а в будущем адмирал, Н. Скрыдлов) попал под обстрел вооруженного турецкого парохода. Один из вражеских боеприпасов угодил живописцу в ногу.

«Я ранен в бедро, в мягкую часть. Поднявшись после удара, я все время по-прежнему стоял, но, чувствуя какую-то неловкость в правой ноге, стал ощупывать больное место: вижу, штаны разорваны в двух местах, палец свободно входит в мясо. «Э-э, да никак я ранен? Так и есть, вся рука в крови…» Пуля или картечь ударила в дно шлюпки, потом рикошетом прошла через бедро навылет, перебила мышцу и на волос прошла от кости; тронь тут кость, верная бы смерть».

 (Из дневника В.В. Верещагина).

Художник выжил чудом, у него едва не началась гангрена. Однако лишь чуть оправившись от раны, он опять отправился туда, где шли бои: русская армия упорно атаковала неприятеля под Плевной, в стратегически важном пункте театра боевых действий. Впоследствии многое из увиденного в битве под Плевной легло в основу верещагинских картин из серии, посвященной Балканской кампании.

Василий Васильевич немало времени провел в частях, которыми командовал знаменитый «белый генерал» М.Д.Скобелев. Вместе с его отрядом Верещагин совершил трудный переход в зимних условиях через Балканы. Он воочию смог увидеть важнейшую для хода войны победу русских войск на Шипке у деревни Шейново. Все, чему становился свидетелем в разгар боевых действий, художник старался сразу же запечатлеть на бумаге, порой прямо под неприятельским обстрелом.

«Только что воротился с Шипки. Хорошая позиция, нечего сказать: обстреливается с трех сторон и пулями, и гранатами, и бомбами. …Где ни остановишься порисовать, всюду сыплются свинцовые гостинцы. Выбрал я раз себе укромное местечко… Сел писать… «долину роз», как с грохотом граната… Обдало пылью, однако, думаю, врешь — дорисую. Через 2 минуты новая граната — и меня, и палитру с красками совсем засыпало черепицею и землею».

(Из письма  В. Верещагина к В. Стасову от 9 октября 1877 года).

Проявленный художником героизм хотели отметить вручением ему золотого оружия с надписью «За храбрость», однако Василий Васильевич отказался от столь почетной награды, как и от многих других знаков отличия и титулов, которые ему предназначались на протяжении жизни. Например, от звания профессора, пожалованного Академией художеств.

Главным результатом столь непростых, опасных месяцев, проведенных на Русско-турецкой войне, стала для Верещагина его Балканская серия из почти 30 полотен, которую художник создал в последующие годы.

Гибель флагмана

Он начинал свою военную жизнь на море и закончил ее тоже на море...

В 1903 году Василию Верещагину удалось осуществить давнюю мечту — отправиться путешествовать по Японии. Однако из этой поездки он вернулся раньше запланированного и с весьма тревожными предчувствиями. Оказавшись в Стране восходящего солнца, художник увидел, что тамошние власти вовсю готовятся (и готовят свой народ) к военным действиям против Российской империи ради захвата новых территорий в опекаемых ею Китае и Корее. Увы, тревоги живописца оказались не напрасными, это подтвердили вскоре события, развернувшиеся на Дальнем Востоке.

Едва узнав из газетных сообщений, что в ночь на 27 января (9 февраля) японские миноносцы атаковали русскую эскадру на рейде морской базы Порт-Артур, а вслед за тем правительство микадо официально объявило о начале войны против России, 61-летний художник, отец троих детей, решил попасть туда, где с каждым днем все жарче разгорался огонь очередной большой войны. Он и на сей раз хотел лично увидеть и запечатлеть суровые будни боев на суше и на море, а потом показать их зрителям в своих новых картинах.

Будучи знаком с вице-адмиралом С.О. Макаровым, которого вскоре назначили командовать российским флотом в Тихом океане, Верещагин сумел договориться, чтобы его прикомандировали к адмиральскому штабу как наблюдателя. Уже в конце февраля Василий Васильевич выехал поездом из Петербурга на восток. Поездка по Транссибирской магистрали растянулась почти на две недели.

Прибыв в Порт-Артур, художник сразу активно взялся за работу: рисовал артиллеристов батарей, окружающих крепость, и их пушки, моряков эскадры, корабли на рейде и во внутренней гавани, делал наброски характерных порт-артурских пейзажей…

Но на все это судьбой были отведены ему лишь считаные дни.

Ранним утром 31 марта (13 апреля) 1904 года флагманский броненосец «Петропавловск», на котором находился адмирал Макаров со своим штабом, а также и «прикомандированный» художник Верещагин, вышел во главе эскадры в море, чтобы достойно встретить появившиеся на горизонте японские корабли. Однако неприятель вступать в открытый бой не решился и повернул прочь.

Трагедия произошла при возвращении русских кораблей на базу. В двух милях от берега «Петропавловск» наткнулся на одну из мин, которые скрытно поставили японцы накануне ночью. Взрыв пришелся как раз под артиллерийскими погребами. Хранившиеся там боеприпасы сдетонировали, и этим сокрушительным ударом броненосец разорвало на две части. «Петропавловск» затонул буквально за пару минут, унеся собой на дно более шести сотен человек.

Поспешившим к месту гибели флагмана катерам и миноносцам удалось спасти лишь 80 «петропавловцев». Но С.О. Макарова и В.В. Верещагина среди них не оказалось.

Командир «Петропавловска» капитан 1 ранга Н. Яковлев, который чудом уцелел при этой катастрофе, потом рассказал, что видел знаменитого живописца буквально за считаные секунды до взрыва: стоя на мостике броненосца неподалеку от Макарова, Василий Васильевич быстрыми штрихами заносил на страницу своего рабочего альбома открывавшуюся с высоты панораму движущейся в строю русской эскадры.

В Порт-Артуре Василий Верещагин расстался со столь ценимым им орденом Святого Георгия. Эту свою награду он отдал одному из моряков эскадры.

«Увидевши, что бравый командир «Ретвизана» (имеется ввиду капитан 1 ранга Эдуард Щенснович, командир эскадренного броненосца «Ретвизан». — Авт.) без Георгиевского креста, потому что не получил еще (по почте), я снял с себя и повесил ему, чем морячки очень были довольны».

(Из письма В. Верещагина к жене Л. Верещагиной от 19 марта 1904 года).

Могилой великого русского художника-баталиста стало море. Хотя в первые дни после трагедии тщательно обследовали акваторию и побережье в районе гибели флагманского броненосца, однако при этом не было обнаружено ни тела Верещагина, ни каких-либо принадлежащих ему вещей. За прошедшие с тех пор 120 лет несколько раз проводились подводные поиски. В 2012-м водолазы смогли точно определить место неподалеку от гавани Порт-Артура (теперь это китайский морской порт Люйшунь), где на дне находятся обломки «Петропавловска». Однако никаких новых находок, имеющих отношение к Василию Васильевичу Верещагину, сделать при этом не удалось.