Герой и баловень судьбы

Когда он захворал, император Александр I приказал разместить его рядом со своими покоями в Зимнем дворце, чтобы чаще навещать больного. Благодаря ему воздвигнут величественный памятник героям Отечественной войны 1812 года, до сих пор являющийся одной из визитных карточек Санкт-Петербурга. Все это о генерале от кавалерии Федоре Уварове — уникальной и незаслуженно забытой личности в российской военной истории.

Французский — это необязательно

Его французский был поводом для шуток. Как-то раз Федор Уваров и Михаил Милорадович — тоже небольшой знаток этого иностранного языка — о чем-то поспорили. Александр I, которого привлек громкий разговор двух генералов, спросил находившегося рядом графа Александра Ланжерона, о чем идет речь. Тот, несколько смутившись, ответил, что не может понять: они говорят по-французски. Император засмеялся: Ланжерон прибыл к нему на военную службу из Франции...

Хотя этот «прокол» в образовании вполне объясним. В 1769 году, когда у бригадира Петра Уварова родился сын Федор, он готовился примерить генеральские погоны. Своего единственного наследника Уваров благодаря связям в шесть лет определил в гвардию, причем сразу сержантом. Так что военная карьера у Федора обещала быть удачной.

Увы, гром грянул с ясного неба: Петр Уваров попал под суд, имущество семьи арестовали, оставив лишь село Хрусловка близ Тулы — фамильное имение, подаренное за службу еще его отцу — поручику Илье Уварову. Средств на домашнего учителя не было, а потому педагогом Федора стала его мать. До 18 лет он так и прожил в деревне, после чего семье опального дворянина разрешили приезжать в Санкт-Петербург.

К тому времени давний друг Уварова-старшего Тимофей Тутолмин стал губернатором Архангельским и Олонецким и откликнулся на просьбу взять юношу на службу — там формировались части для войны со Швецией, а в глубинке офицеров было негусто. При губернаторской поддержке Федору Уварову сразу присвоили звание капитана, определив сначала в Софийский пехотный полк, а затем в один из олонецких драгунских эскадронов.

Он навсегда сохранил любовь к кавалерии, где и сам был по-настоящему востребован: силен, смел, ловок и к тому же отличный наездник.

Гроза прошла мимо

Всего три года потребовалось молодому офицеру, чтобы стать секунд-майором. Его перевели в Смоленский драгунский полк, который в числе первых вступил в Русско-польскую войну. Эскадрон Уварова отличился в апреле 1794 года, когда в Варшаве началось восстание. Назначенный в охрану главнокомандующего генерал-аншефа Осипа фон Игельстрома эскадрон Уварова более полутора суток сдерживал польских мятежников, позволив штабу русских войск избежать плена.

Уваров был вознагражден званием премьер-майора, а через полгода уже Суворов, отправленный на подавление поляков, сделал его подполковником и способствовал переводу в Москву — в Екатеринославский кирасирский полк.

По большому счету, это уже был чуть ли не пик карьеры для сына опального дворянина: ни средств, ни связей, ни влиятельных покровителей. Однако как-то на балу Уварова приметила Екатерина Лопухина — жена сенатора и весьма богатая дама. Именно с ее подачи бравый и не лишенный остроумия офицер-кирасир получил чин полковника и назначение в Санкт-Петербург, в лейб-гвардии Конный полк.

Более того, император Павел I после личной беседы с Уваровым составил о нем лестное впечатление. Как следствие спустя несколько месяцев 29-летний полковник становится генерал-майором и генерал-адъютантом — особой, приближенной к Его Величеству.

Но на этом все могло закончиться очень печально: по воле судьбы в ночь на 12 марта 1801 года Уваров был дежурным генерал-адъютантом и находился в Михайловском замке, где и убили Павла I. Чем не повод для севшего на трон Александра I сослать куда-нибудь подальше приближенного отца: пусть и не заходил он в тот момент в опочивальню Павла I, но все меньше разговоров…

Однако новый император ранее успел подружиться с Уваровым, поняв, что на него можно положиться. Кроме того, к нему хорошо относились и придворные, и военные. Не испортил мнения о молодом генерал-лейтенанте тот факт, что именно его Павел I назначил первым шефом Кавалергардского корпуса (спустя год переформированного в полк) — пожалуй, самого престижного в гвардии. Но Уварова кавалергарды знали как грамотного, смелого и хлебосольного командира — приняли его благосклонно.

В итоге занявший престол Александр I не только оставил Уварова в свите, но и ему первому предложил должность генерал-адъютанта — возможная гроза миновала…

Не кабинет, а поле боя

Несмотря на близость к императорам и достаток, Уваров в 1805 году женился на очень состоятельной княжне Марии Любомирской, он тяготился придворной службой. Неудивительно, что в историю он вошел прежде всего как умелый полководец.

Сначала глотком свежего воздуха стало для него непосредственное участие в Аустерлицком сражении в ноябре 1805 года. Командуя четырьмя кавалерийскими полками, он не дал французам сбить правый фланг русских войск. Еще одна заслуга: совместно с Петром Багратионом он умело руководил арьергардом, дав возможность войскам без потерь отойти.

Награждение за кампанию 1805 года сразу двумя орденами — Святого Александра Невского и Святого Георгия 3-й степени — говорит само за себя. Опять же это не подарок императора — представление подписал командующий армией генерал Михаил Кутузов, который хотя и не любил придворных генералов, но отдал должное отваге и решительности Уварова.

В последующие годы полководческий талант генерала шлифовался. За кампанию 1807 года Федор Уваров был награжден не только орденом Святого Владимира 2-й степени, но и очень почетным знаком отличия — золотой саблей с надписью «За храбрость».

Еще один указ Александра I позволил ему войти в историю — в 1808 году он единственный за всю историю России был удостоен должности старшего генерал-адъютанта. Теперь ему подчинялись все генерал-адъютанты и флигель-адъютанты — таковых было несколько десятков.

Новый статус отнюдь не предполагал обязательного участия в боевых действиях, но генерал-лейтенант Уваров в 1810 году отпросился у императора на Русско-турецкую войну. Там принял командование отдельным корпусом и в битве при Батине смог обратить ожесточенно сопротивлявшихся турок в бегство. Уваров был ранен, но поля боя не покинул. Наградой стал орден Святого Георгия 2-й степени. В указе Александра I значилась такая формулировка: «За блистательное участие в сражении с турками при м. Батине 26 августа 1810 года».

Нагоняй от Кутузова

Не будь Уваров столь необходим Александру I как находящийся рядом соратник, которому можно всецело доверять, он мог бы занять куда более высокие должности в ходе Отечественной войны 1812 года. Впрочем, он все же настоял на том, чтобы оставить свои адъютантские полномочия паркетным генералам, а сам принял командование кавалерийским корпусом.

В первый бой с французами вступил 14 июля под Островно, где в решающий момент схватки заменил выбывшего из строя командира 3-й пехотной дивизии генерала Петра Коновницына. Сражение длилось десять часов дня, что позволило основным силам 1-й армии отойти на новые позиции.

Под Смоленском Уваров смело атаковал элиту войск Наполеона — его гвардию. В ожесточенном бою он был ранен в колено и даже потерял сознание — адъютанты успели вынести генерала с поля боя до того, как французы предприняли попытку захватить в плен насоливших им русских.

При Бородино он лично вместе с казаками генерала Матвея Платова выступил в рейд по французским тылам, смешав планы Наполеона. Французы стали наступать позже на два часа — русские войска получили это время на более тщательную подготовку к сражению. Правда, за этот рейд Уваров получил нагоняй от генерал-фельдмаршала Кутузова — его и Платова он даже не представил к наградам. Но польза была очевидна, а ордена обоих мало интересовали.

Тем более что позднее его кавалерия проявила себя в последующих боях: Александр I не только не пытался держать его в свите, но и посылал на самые важные в стратегическом отношении участки. В частности, Уваров отличился в Лейпцигской битве, за что был произведен в генералы от кавалерии. Успешный полководец после взятия Парижа в 1814 году получил еще одну высокую награду — орден Святого Владимира 1-й степени.

«Соглядатай и наушник»

В послевоенный период Федор Уваров неизменно находился рядом с Александром I в качестве старшего генерал-адъютанта. Фактически весь документооборот шел через него, и, кроме того, он всегда сопровождал императора в поездках — тот любил путешествовать.

Три года, начиная с 1821-го, Уваров командовал Гвардейским корпусом, заслужил высшую награду Российской империи — орден Андрея Первозванного.

Во многом благодаря Уварову удалось предостеречь императора от увлечения мистицизмом и предотвратить негативное влияние вдруг «полюбивших Россию» иностранных проповедников. Так в круг приближенных Его Величества попали поклонница христианской мистики баронесса Варвара фон Крюденер и сектантка Екатерина Татаринова. Устраивались негласные встречи с приехавшими в Санкт-Петербург миссионерами, пропагандирующими новые экзотические направления в религии.

Александр I объяснял такое активное общение желанием постичь «всемирную истину», не отдавая себе отчета в том, что это размывало устои православия и государства в целом, негативно сказывалось на взглядах правящей элиты, в том числе генералитета. Уваров разделял тревогу церкви, и в этом с ним был солидарен бывший военный министр Алексей Аракчеев. Совместными усилиями им удалось удалить из окружения Александра I мистиков и религиозных «реформаторов».

Кстати, это был тот случай, когда оба генерала выступили единым фронтом — ранее у них то и дело случались серьезные размолвки. Всегда гуманно относившийся к подчиненным Уваров неоднократно выступал против «шагистики» Аракчеева, который в отместку называл старшего генерал-адъютанта «соглядатаем и наушником» императора.

Поправка от императора

В ноябре 1924 года старший генерал-адъютант императора заболел. Александр I немедля приказал вызвать лучших врачей, по несколько раз в день заходил к Уварову и справлялся о самочувствии. Вечером 19 ноября медики обнадежили: их пациент, похоже, пошел на поправку. Проснувшись в пять утра, Александр I навестил больного, а спустя несколько часов ему доложили о его смерти от горловой чахотки. Для императора это был жестокий удар: его ближайшему сподвижнику было всего 55 лет!

На похоронах помимо Александра I и членов императорской семьи присутствовали все высшие сановники. Но памятником Федору Уварову стало не только захоронение в церкви Сошествия Святого Духа Александро-Невской лавры. Незадолго до смерти он оставил завещание, в котором пожаловал 400 тысяч рублей — огромную по тем временам сумму — на монумент Гвардейскому корпусу. Однако Александр I, учитывая общее мнение офицеров гвардии, внес поправку: передать эти деньги на строительство новых Нарвских триумфальных ворот взамен воздвигнутых в 1814 году деревянных и изрядно обветшавших.

Именно через эти ворота в столицу возвращалась победоносная российская гвардия из Парижа. Торжественное открытие состоялось в 1834 году уже при Николае I (Александр I всего на год пережил своего старшего генерал-адъютанта) — через десять лет после смерти Уварова. Внутри величественного сооружения нанесена надпись: «Сооружены значительным денежным соучастием начальствовавшего гвардейским корпусом генерала Уварова».

Сама идея получила продолжение. В 1826 году Николай I предложил построить в Москве Триумфальную арку, аналогичную петербургской. Строительство шло параллельно в двух городах, и открытие состоялось в 1834 году почти одновременно: в Санкт-Петербурге — 17 августа, в Москве на площади Тверской Заставы — 20 сентября. В столице ее разобрали в 1936 году, но в 1968-м копия была воссоздана на Кутузовском проспекте рядом с музеем-панорамой «Бородинская битва».

…Когда 8 июля 1945 года в Ленинграде проводился Парад Победы, для участия в нем через Нарвские ворота в город входили части 45-й гвардейской стрелковой Красносельской ордена Ленина Краснознаменной дивизии. История повторилась — жители приветствовали преемников славы героев Отечественной войны 1812 года.