Победа в стиле Цезаря

1 августа (по н.с.) 1789 года русско-австрийская армия под командованием Александра Васильевича Суворова разгромила при Фокшанах превосходящее ее численностью турецкое войско. О том, как и за счет чего наш великий полководец одержал эту громкую победу, — статья «Армейского стандарта».

План — разбить союзников поодиночке

Читателю, бегло знакомому с ходом и результатами русско-турецких войн, может показаться, что наши победы в битвах достигались главным образом благодаря довольно низким боевым качествам турецких войск. Однако такие представления не соответствуют истине.

Турки в те времена уже, конечно, уступали европейским армиям военной организацией и дисциплиной, но упрекать их в слабости боевого духа и отсутствии мужества совершенно несправедливо. Упорством обороны укрепленных позиций, стремительностью лихих кавалерийских атак и яростным натиском в наступлении они не раз наносили чувствительные поражения войскам Австро-Венгрии.

Более того, со времен принца Евгения Савойского австрийцам не удалось одержать над османами ни одной крупномасштабной победы в полевых сражениях. Так что в конце XVIII века Турция была все еще сильна и являлась достойным противником для любого другого государства.

Кампанию 1789 года турки начали, горя желанием взять реванш за потерю Очакова и другие прошлогодние неудачи в войне с Россией. К тому времени скончался султан Абдул-Хамид, уставший от бремени власти, внутренних и внешних неудач и в последние годы жизни часто называвший себя в кругу приближенных «достойным жалости».

Его энергичный преемник, молодой, горячий и честолюбивый Селим III, надеялся добиться перелома в военном противостоянии с Россией и Австрией. Для этого он мобилизовал под свои знамена всех способных носить оружие мужчин в возрасте от 16 до 60 лет.

В Молдавии турецкие силы возглавил Юсуф-паша, придерживавшийся наступательной стратегии. Он решил атаковать и разбить поодиночке австрийский корпус принца Саксонского Фридриха Кобурга и передовую русскую дивизию Александра Суворова, обеспечивавшую взаимодействие между союзными войсками.

Так как остальные силы австрийцев и русских находились очень далеко от двух этих небольших соединений, то Юсуф-паша вполне мог надеяться на успешное воплощение своего замысла. Имя Суворова туркам было уже известно, но пока еще они не в полной мере понимали, с кем имеют дело. Разве мог турецкий командующий знать, что решил сразиться с человеком, которого мы сегодня с гордостью и по праву можем считать лучшим тактиком всех времен и народов!

Эрудит под маской юродивого

Александр Васильевич Суворов с детства мечтал о военной карьере. Слабое здоровье мальчика стало причиной того, что отец не записал его с пеленок, как то было принято в дворянской среде, в один из гвардейских полков. Из-за этого Суворов, все же поступив на военную службу, сильно отстал в званиях от ровесников. Но в изучении наследия великих полководцев древности он превосходил не только ровесников, но и многих заслуженных генералов.

Первым его детским кумиром был великий карфагенянин Ганнибал. Тезка этого гения военного искусства, «арап Петра Великого» Абрам Ганнибал, будучи в гостях у отца Суворова, устроил мальчику экзамен на предмет знания им теории и истории войн, тактики и стратегии. Эрудиция юного Александра настолько поразила старого и заслуженного генерала, что он прослезился, обнял ребенка, и посоветовал его отцу не губить талант сына. Суворов-старший внял совету и все же записал отпрыска в гвардию.

На протяжении всей своей карьеры Александр Васильевич прикрывался маской простачка и юродивого, будучи на самом деле очень грамотным и глубоко эрудированным человеком. Изучив несколько иностранных языков, Суворов читал труды военных теоретиков и мемуары великих полководцев в оригинале.

Никогда он не пренебрегал книгами. Достигнув генеральского звания, даже держал при себе чтецов, которые облегчали ему восприятие текстов произведений чтением их вслух. А одной из любимых настольных книг Александра Васильевича были «Записки о галльской войне» Юлия Цезаря.

В этих мемуарах римского гения войны ясно прослеживается мысль о том, что стремительность передвижений зачастую позволяет компенсировать недостаток численности войска, а решительность действий нередко дает преимущество над более сильным противником. Суворов впоследствии нарочито простым языком донес эти и многие другие основополагающие принципы до сознания солдат и младших командиров в своей знаменитой «Науке побеждать».

Юлий Цезарь предпочитал, по его же словам, «прокладывать себе дорогу силой». Не всегда, однако, обстоятельства складывались так, что сила была на его стороне. Чаще Цезарю приходилось полагаться на свою способность принимать единственно верные решения по ходу дела.

Он говорил, что «великие дела надо совершать, не раздумывая, чтобы мысль об опасности не ослабляла отвагу и быстроту». Другими словами — не терять времени на долгие размышления, когда ситуация требует быстрого принятия решений.

Суворову, обладавшему природным талантом мгновенно и верно оценивать обстановку, такая логика была очень близка. И в Фокшанском сражении он, впервые командуя целой армией, масштабно показал, как надо воплощать на практике почерпнутое из книг.

«Иду»

Расположившийся недалеко от Фокшан корпус принца Кобурга насчитывал около 18 тысяч бойцов. Юсуф-паша выступил против него с 30-тысячной армией. Еще примерно столько же турецких солдат прикрывали его тылы и обеспечивали коммуникации.

Дивизия Суворова численностью 7 тысяч человек была единственной силой, которая могла прийти австрийцам на помощь. Союзников разделяло почти 50 верст, но, не имея других вариантов, Кобург отправил к Суворову гонца с просьбой о подкреплении. Попутно он сообщил, что в одиночку не сможет выстоять против превосходящих сил турок.

Ответная записка русского генерала сделала бы честь самому лаконичному из спартанцев. В ней было всего одно слово: «Иду!»

Едва ли не по тревоге построив дивизию, в 6 часов вечера 27 июля Суворов двинулся с ней в путь. На следующий день в 10 часов вечера он уже расположился лагерем невдалеке от австрийцев.

За 28 часов суворовские «чудо-богатыри» преодолели полсотни верст! Такая скорость передвижения войск в полной экипировке была по тем временам совершенно невиданным делом.

Кобург ожидал прибытия Суворова никак не ранее 31 июля и потому не верил своим адъютантам, уверявшим принца, что русские стали лагерем в пределах видимости. Только лично узрев русские бивачные костры, он с радостным изумлением отправил штаб-офицера приветствовать Суворова и договориться с ним о личной встрече. Но тут вдруг стало происходить нечто совершенно австрийскому командующему непонятное.

Первому офицеру Суворов дал совершенно невразумительный ответ. Кобург послал второго, но его к русскому генералу даже не пустили, пояснив, что тот Богу молится. Третьему сообщили, что Суворов спит. При этом австрийцы из своего лагеря видели, что русские на протяжении всего дня наводили мосты через реку, готовясь выступать на турок.

Впоследствии русский полководец растолковал свое странное поведение по отношению к союзнику, встречи с которым до сражения избегал. «Мы бы все время провели в прениях дипломатических, тактических, энигматических, а неприятель решил бы наш спор, разбив тактиков».

Диспозиция на клочке бумаги

Только поздно вечером от Суворова прибыл гонец с коротенькой запиской. К своему великому изумлению, прочтя ее, Кобург понял, что это «диспозиция» на марш и сражение!

Для генерала, получившего военное образование и служившего в строгом соответствии с незыблемыми постулатами австрийской военно-бюрократической школы, такое отношение к плану битвы было чем-то вроде кощунства. Ведь в диспозиции расписывались действия чуть ли не каждого батальона, предполагаемые варианты ответов противника и новые задачи для своих частей в зависимости от того, как противник отреагирует на их действия в каждой стадии сражения!

А вместо всего этого перед глазами Кобурга был написанный по-французски непритязательный текст: «Завтра выступаем в 2 часа ночи, тремя колоннами, русские посередине. Идти будем прямо на главные силы неприятеля, не теряя времени на осмотр кустов по сторонам. Надо успеть перейти Путну и атаковать первыми».

Кроме этих «подробностей» в записке было еще только сетование на то, что неприятель не собрал все свои силы воедино. «Говорят, что турок тысяч пятьдесят, а другие пятьдесят — дальше. Жаль, что не все вместе, — можно было бы покончить разом со всеми. Делать нечего. Рассеем пока, с Божьей помощью, этих». И всё!

К чести Фридриха Кобурга надо сказать, что, будучи весьма посредственным полководцем, человеком он был неглупым, заносчивостью не отличался и характер имел не склочный. Являясь представителем высшей европейской аристократии, имея более высокое воинское звание и в два с половиной раза больше солдат под своим началом, принц полностью доверился боевой репутации Суворова и фактически подчинился ему. И не прогадал!

Только вперед!

Остаток ночи, утро и весь день 30 июля союзники шли к Фокшанам. Привалы делали в лощинах, чтобы не демаскировать себя. Во время одной из рекогносцировок Суворов нарвался на турецкий конный разъезд и чудом не попал в руки врага. Спасла его резвая лошадь.

31 июля полки приблизились к реке Путне и построились в боевой порядок. Пехота стала в две линии, а австрийские гусары — перед ней. Турки небольшими силами конницы попытались провести разведку боем, но были легко отброшены. В 10 часов вечера союзники достигли берега реки и начали переправу, которая продолжалась всю ночь под ружейным огнем турецких передовых заслонов.

На рассвете русские и австрийцы в боевом порядке двинулись к турецкому укреплённому лагерю. До него было еще 12 верст, а на пути находился лес. Его Суворов решил обойти. Русские устремились левее, австрийцы правее.

В это время турецкая конница, составлявшая половину вражеской армии, начала отчаянные атаки на ощетинившиеся штыками каре союзников. Не добившись успеха, всадники врага ретировались в сторону лагеря.

Чтобы не подставлять солдат под огонь турецких пушек, Суворов провел их через болота и атаковал укрепления противника с той стороны, где его не ждали. Орудия турок оказались направлены в другую сторону, и батареи быстро оказались в руках наших солдат.

Соединившись после этого с австрийцами, русские вместе с ними взяли штурмом один из двух монастырей, превращенных турками в опорные пункты обороны. При этом турки мужественно оборонялись и, отклонив предложение о сдаче, даже взорвали пороховой погреб, когда штурмующие ворвались внутрь. Но ничто уже не могло переломить ход битвы. Янычары, оборонявшие монастырь, были все до единого переколоты штыками.

Второй монастырь австрийцы взяли без помощи русских. После этого турки обратились в повальное бегство, а русский и австрийский военачальники впервые увидели друг друга, сошли с коней и по-дружески обнялись.

Противник был разгромлен. Только убитыми турки потеряли 1600 человек. Союзникам достался их огромный обоз из 1000 повозок с продовольствием, амуницией и прочими материальными ценностями. В числе трофеев были и 12 турецких пушек. Русские потеряли убитыми до 150 человек, австрийцы — около 250.

В духе Юлия Цезаря

Всю оставшуюся жизнь Кобург очень ценил дружбу с Суворовым, прекрасно понимая, что при Фокшанах, а потом и при Рымнике русский полководец не только спас его от неминуемых поражений, но и позволил стать единственным из австрийских генералов, одержавшим в той войне славные победы.

Суворов тоже был благодарен Кобургу за то, что тот не мешал ему воевать так, как он считал нужным и правильным. У Фокшан русский гений военного искусства действовал в духе Цезаря, стремительностью переходов и мощью натиска громивший превосходящие силы храбро сражавшихся кельтов.

А после, добивших еще более блестящих и грандиозных побед, Александр Васильевич Суворов превзошел и Цезаря, и других великих полководцев древности, Средневековья и современности. За всю свою долгую военную карьеру он не потерпел ни одного поражения!

Но все же Фокшаны занимают особое место в его полководческом пути. Тут он впервые командовал целой армией и заставил искренне себя уважать не только соотечественников, но и союзников, и врагов, и всех прочих имеющих отношение к военному делу европейцев.