Подвиги второй русско-японской
75 лет назад, в августе 1945-го, Советский Союз, выполняя данное союзникам обещание, вступил в войну против Японии. Разгром последнего представителя гитлеровской коалиции — «стран Оси» — стал финальным этапом Второй мировой войны. Однако, несмотря на свою скоротечность, эта военная кампания на Дальнем Востоке отнюдь не была для войск Красной Армии «легкой прогулкой». «Армейский стандарт» вспомнил некоторые эпизоды последней стратегической операции 1945 года.
Чучело для самурая
О некоторых колоритных моментах, связанных со второй русско-японской войной, со слов своего отца, который в августе 1945-го воевал с японцами на острове Сахалин, рассказал востоковед Анатолий Иванько:
«В то время моему отцу Григорию Андреевичу исполнилось 28 лет. Он имел звание младшего лейтенанта и служил в должности командира телеграфно-мостового взвода мотострелкового полка.
Их полк вместе с другими частями стоял у подножья хребта Харамитога, который являлся естественным препятствием для продвижения советских войск в южную — японскую часть острова. На отрогах хребта японцы создали мощную преграду — Харамитогский укрепленный район. Там были ДОТы (долговременные огневые точки. — «АС»), пулеметные гнезда, минные поля, бетонные надолбы, мины-ловушки и многие другие неприятные для атакующих «сюрпризы». По словам отца, самое большое впечатление на красноармейцев произвели солдаты-смертники, прикованные к пулеметам. Все это, по мнению японского командования, обеспечивало неприступность укрепрайона.
Однако советское командование решило не наступать в лоб. Вместо этого были посланы отряды в обход укреплений — по труднопроходимой горно-лесистой местности, изобилующей вдобавок быстрыми и холодными речками. Ближе к осени на Сахалине вовсю буйствуют высокие травы и гигантские зонтичные растения, которые делают горные тропы почти непроходимыми. Вот на этих-то путях передвижения войск телеграфно-мостовому взводу отца поручили заниматься обеспечением линий связи между передовыми отрядами и штабами.
Выполнять задание приходилось на незнакомой, занятой неприятелем территории, в условиях постоянной угрозы нападения противника. Особенно опасались японской полевой разведки. Она действовала очень эффективно — молниеносно и скрытно, в соответствии с одной из самурайских заповедей «Удар кобры».
По воспоминаниям отца, перед переходом границы между Северным и Южным Сахалином о японских воинах говорили в наших частях немало. Среди красноармейцев распространяли специальные листовки, политруки активно проводили разъяснительные беседы… Вся эта пропаганда настраивала бойцов на одно: враг жесток, коварен и фанатичен, необходимо быть все время начеку. А солдатская молва дополнительно пугала страшными подробностями: мол, самураи любят заниматься постепенным умерщвлением захваченного в плен человека путем вырезания одного за другим его внутренних органов…
К исходу 12 августа 1945 года отцовский телеграфно-мостовой взвод уже в течение двух суток двигался впереди идущих войск, обеспечивая им дорогу и связь. Солдаты обессилели, и младший лейтенант Иванько принял решение дать им передышку. Памятуя инструкции, он остановил взвод на отдых в укромном месте, велев солдатам держать оружие наготове и лечь цепочкой: голова одного — к ногам следующего. Часового поставил возле крайнего, дав задание: в случае появления японцев, не выдавая присутствия всей команды, молча ударить ногой спящего соседа, который таким же ударом будит впереди лежащего, тот — следующего…
Часовым отец назначил бывшего моряка Дунайской флотилии Антона Черняка, который отличался отвагой и смекалкой. Во взвод отца Антон попал после того, как провинился в ходе освобождения Венгрии, «не найдя общего языка» с одной мадьяркой. После этого происшествия Черняка перевели в пехоту, а чтобы не доводить дело до военного трибунала, отправили служить на Дальний Восток. Но, даже оказавшись в сухопутной части, он так и остался в душе моряком: неизменно носил тельняшку и никогда не расставался с морским ножом-бебутом, которым владел виртуозно.
Поставленный часовым в первую смену, бывший моряк заверил, что все будет в порядке. Отец улегся отдыхать, но заснуть не смог: не оставляло чувство тревоги. Полежав некоторое время, поднялся и пошел проверить пост. Каково же было удивление младшего лейтенанта, когда он увидел фигуру, маячащую, не скрываясь, на открытой полянке среди зарослей! Подойдя ближе, отец тронул бойца за плечо, но тут же отдернул руку, поняв, что перед ним вместо часового стоит… чучело. А где же Черняк?!
В этот момент послышался шепот: «Товарищ командир, я здесь!» Оказывается, матрос, затаившись, лежал в канаве и наблюдал за местностью метрах в трех от импровизированного чучела, надев на него свою верхнюю одежду и оставшись в одной тельняшке. «Спите, командир, я не подведу», — сказал моряк, и успокоенный младший лейтенант пошел отдыхать.
Однако до утра выспаться было не суждено. Пробуждение получилось досрочным. На рассвете отец получил сильный удар в ногу и, проснувшись, таким же образом устроил по цепочке экстренную побудку другим бойцам.
В это время невдалеке уже разгорелась рукопашная: трое японцев схватились с Черняком — только и мелькали в предрассветных сумерках короткие японские кинжалы и моряцкий бебут…
Сооруженное Черняком чучело как стояло, так и осталось стоять, но уже с накинутым на него мешком из сухих рисовых стеблей, завязанным сверху крепким узлом, а в груди торчал клинок. Именно таким образом японская полевая разведка расправлялась с часовыми: в накинутом на него рисовом мешке человек уже не мог ни пошевелить руками, ни закричать… Рядом с «убитым» чучелом валялся мертвый японский разведчик — тот, которому поручили снять часового и который получил смертельный удар бебутом от притаившегося в канаве матроса.
Общими усилиями поднявшихся по бесшумному сигналу тревоги красноармейцев удалось скрутить оставшихся в живых японских разведчиков. Всех захваченных пленных вскоре передали подошедшим основным подразделениям полка.
А отцовский взвод после благополучного завершения предутреннего боестолкновения получил новое задание на прокладку линии связи. До Тоехары — столицы японского Сахалина — оставалось еще около 70 километров…
Позднее все непосредственные участники этого боевого эпизода были награждены медалями, в том числе и мой отец Григорий Андреевич Иванько».
Золотая Звезда Марии Цукановой
За подвиги, совершенные в боях советско-японской войны, звание Героя Советского Союза присвоили около ста ее участникам. В этом списке можно обнаружить лишь одно женское имя. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 14 сентября 1945 года «за проявленные мужество и героизм в боях с японскими милитаристами» Золотой Звездой была посмертно награждена красноармеец Мария Никитична Цуканова.
На войну эта крестьянская девушка попыталась попасть еще в 1941 году, вскоре после нападения немцев на Советский Союз. Однако, придя в военкомат своего Мотыгинского района Красноярского края, получила решительный отказ: какая там армия, тебе еще и 17 не исполнилось!
Пришлось помогать борьбе с врагом своей работой в тылу. Сперва трудилась телефонисткой узла связи, потом стала санитаркой в госпитале, а зимой 1942-го, перебравшись вместе с семьей в Иркутск, поступила на завод, в литейный цех, где выпускали заготовки для корпусов мин. Одновременно с этим выкраивала время, чтобы закончить курсы медсестер.
Получив начальное медобразование, Мария уже следующим летом записалась добровольцем в армию (для этого пришлось в заявлении «состарить» себя на год, что впоследствии вызвало путаницу с датой рождения: во многих документах в соответствующей графе записано «1923 год», но на самом деле появилась она на свет в сентябре 1924-го). Правда, надежды девушки посчитаться с гитлеровцами не оправдались: ее направили служить на Тихоокеанский флот.
В 1944 году Цуканову откомандировали на учебу в школу санитарных инструкторов, после окончания которой она была зачислена санинструктором в 355-й отдельный батальон морской пехоты ТОФ. Именно в составе этого воинского подразделения девушке и довелось участвовать в начавшейся летом 1945-го войне с японцами.
14 августа батальон под командой майора М.П.Бараболько получил задание десантироваться на побережье Кореи для участия в начавшейся днем ранее операции по захвату порта Сейсин, который был хорошо укреплен японцами и имел сильный гарнизон. Полностью обеспечить скрытность высадки не удалось: десантные корабли были обстреляны неприятелем еще на подходе к Сейсину. Высаживаться на берег морякам также пришлось под ожесточенным обстрелом японцев. Так что уже в самом начале боевых действий у санинструктора Цукановой появилась работа…
Воевать на захваченном в портовом районе Сейсина плацдарме морпехам 355-го батальона пришлось без перерывов почти двое суток. И все это время Мария оказывала помощь раненым бойцам и офицерам. «Легких» перевязывала прямо на передовой, а «тяжелых» старалась перетащить из-под огня в надежное укрытие.
Как потом подсчитали, в общей сложности Цуканова вытащила на себе в тыл 52 тяжелораненых вместе с их личным оружием. При этом в какой-то момент девушку и саму зацепило: она получила ранение в ноги. Однако Мария не захотела покинуть поле боя. Сделала себе перевязку и после этого продолжала оказывать посильную медицинскую помощь морякам батальона. А потом и вовсе взяла автомат и стала вместе с другими бойцами отбивать атаки наседающих японцев…
Вечером 15 августа возникла критическая ситуация: одна из рот под натиском многократно превосходившего по численности противника вынуждена была отступить на запасные позиции. Прикрывать этот отход вызвались несколько добровольцев, в числе которых была и Мария Цуканова.
Она отстреливалась от наседавших врагов до последнего патрона. В некоторых описаниях даже указано, что при этом отважная девушка смогла уничтожить чуть ли не 90 японцев. Хотя более скрупулезные исследования и позднейшие свидетельства однополчан столь больших показателей личного боевого счета Цукановой не подтверждают. Однако сути дела это не меняет: девушка-санинструктор проявила в том бою подлинный героизм.
Японцы были взбешены, когда, ворвавшись все-таки на позицию, за взятие которой заплатили многими жизнями, обнаружили там всего лишь одного-единственного ее защитника — тяжело раненную женщину, расстрелявшую весь боезапас своего автомата. Один из японских офицеров, не в силах сдержать ярость, жестоко расправился с этой неуступчивой русской. Сперва он палашом отрубил ей одну за другой обе руки, а третьим ударом острого клинка отсек голову…
Когда советские войска чуть позже все-таки захватили Сейсин, однополчане смогли найти останки Марии Цукановой. Увиденная картина жестокого убийства раненой девушки никого не оставила равнодушным. Об этом случае вскоре узнали во всех соседних частях.
Героическую сибирячку ее боевые товарищи похоронили в братской могиле, устроенной на вершине одной из сопок неподалеку от города-порта. В наше время он расположен на территории КНДР и называется Чхонджин.
Позднее здесь был сооружен мемориальный комплекс советским воинам-освободителям. Среди других памятных знаков здесь находится бронзовый бюст Героя Советского Союза М.Н.Цукановой, который был установлен в 1988 году.
В ходе Сейсинской десантной операции советские войска потеряли до 300 человек убитыми. Потери японской стороны составили свыше 500 убитых и почти 2,5 тысячи пленных. Из состава 355-го отдельного батальона морской пехоты погиб 71 человек, еще около ста получили ранения. За проявленный его бойцами и командирами под Сейсином героизм этот батальон получил почетное звание «гвардейский».
В честь Марии Цукановой впоследствии было переименовано село в Хасановском районе Приморского края: вместо Нижняя Янчихэ стало называться Цуканово. А протекающую в этих местах речку Янчихэ переименовали в Цукановку. Именем отважной девушки названы также одна из сопок в Корее и бухта в Японском море. Улицы ее имени появились в Омске, Иркутске, Красноярске, Барнауле и Абакане.
