На многих плакатах, посвященных Великой Отечественной, их авторы изображали советского солдата с орденом Славы на гимнастерке. И это не случайно. Ведь «Слава» — самый солдатский орден той войны, советский Георгиевский крест. Даже одна такая «звездочка» на груди делала ее обладателя настоящим героем в глазах окружающих, а уж если красовались в ряд все три степени «Славы», это свидетельствовало об исключительной личной доблести их обладателя. «Армейский стандарт» расскажет о судьбе одного из героев.
Благодаря сохранившимся документам удалось точно выяснить, что за всю историю полный комплект этих наград сумели заслужить лишь 2772 воина. Таких трехкратных кавалеров «Славы» включают в списки самых-самых достойных воинов Великой Отечественной наряду с Героями Советского Союза.
Инициатива учредить в стране новый «солдатский» орден прозвучала из уст Председателя Государственного комитета обороны Иосифа Сталина 20 июня 1943 года на заседании Наркомата обороны.
По первоначальному замыслу, «Слава» должна была иметь 4 степени — столько же, сколько имел в Российской Империи солдатский Знак отличия военного ордена — знаменитый Георгиевский крест. Да и оранжево-черные полоски на орденской планке в точности соответствовали прежней царской награде.
«Советского Георгия» предполагалось поначалу наименовать орденом Багратиона, однако у «вождя народов» на сей счет оказалось иное мнение. Сталин распорядился назвать награду орденом Славы, мотивируя это тем, «что Победы без Славы не бывает». Иосиф Виссарионович утвердил цвета ленты, однако велел уменьшить число степеней до трех.
К работе над эскизами ордена привлекли 9 художников. Из подготовленных ими 26 проектов рисунков нового знака отличия отобрали 4. Их показали Сталину, который выбрал в итоге рисунок художника Н.И.Москалева, сделав, впрочем, несколько технических замечаний. 11 октября 1943-го доработанный эскиз ордена представлен на утверждение в «высшие инстанции» и 23 октября 1943 года окончательно одобрен.
8 ноября 1943 года вышел Указ Президиума Верховного Совета СССР об учреждении сразу двух новых орденов: «маршальского» ордена «Победа» и «солдатского» ордена Славы.
Орден Славы по статуту являлся практически двойником своего дореволюционного предшественника — Георгиевского креста. «Славой» награждались лица рядового и сержантского состава, а в авиации также лица, имеющие звание не выше младшего лейтенанта. Вновь учрежденная награда вручалась только за личный подвиг, совершенный на поле боя, воинские части и соединения ей не награждались.
У ордена Славы — три степени, из которых орден высшей, I степени — золотой, а знаки II и III степеней выполнены из серебра, но у ордена II степени вызолочен центральный медальон.
Эти «звездочки» должны выдаваться награждаемым ими в восходящей последовательности — от низшей степени к высшей. Однако в суматохе боев армейские канцелярии порой допускали путаницу, и потому бывали, например, случаи, когда воину, однажды уже получившему «солдатский орден» и вновь совершившему подвиг, вручали за него вместо положенной по орденскому закону «Славы» II степени еще одну «звездочку» III степени. Уже после окончания войны проводилась работа по приведению в соответствие статуту случаев повторного награждения знаками ордена одной степени и перенаграждение (замена одного знака на другой, следующей степени).
Славный батальон
В истории Великой Отечественной известен случай, когда за один бой весь личный состав подразделения — рядовые, сержанты, старшины (всего 350 человек), были награждены орденами Славы. Речь идет о 1-м стрелковом батальоне 215-го Гвардейского стрелкового полка 77-й Гвардейской дивизии, который отличился во время знаменитой Висло-Одерской операции.
В сражении 14 января 1945 года за рекой Висла на Пулавском плацдарме этот батальон, находясь в первом эшелоне полка, пошел на прорыв сильно укрепленного участка обороны противника. Его бойцам удалось стремительным броском захватить одну за другой три траншеи противника и расширить фронт атаки, куда устремились остальные подразделения этого полка и другие части 77-й дивизии.
Героизм батальона отметили по достоинству. Комбат Б.Емельяненко и один и наиболее отличившихся командиров взводов М.Гурьев были удостоены звания Герой Советского Союза. Остальные офицеры тоже получили высокие награды: ордена Александра Невского, Красного Знамени. А всех солдат представили к ордену Славы. Кроме того, Военный Совет 69-й армии принял уникальное решение — 1-й батальон 215-го гвардейского стрелкового полка впредь именовать «Батальоном Славы». С таким названием это подразделение и вошло в летопись той войны...
«Ствол длинный, жизнь короткая»
Одним из самых молодых полных кавалеров ордена Славы стал бывший солдат-артиллерист Евгений Смышляев. Последние свои годы он прожил в городе Слободской Кировской области. Ветерана не стало в 2017-м, однако несколькими годами раньше его воспоминания записал бывший сотрудник Центрального архива Минобороны Юрий Галкин, собиравший материалы для книги о юных воинах, удостоенных трех степеней знаменитой «солдатской» награды. Этот рассказ героя-ветерана он предоставил в наше распоряжение.
«Начну с поговорки: «Ствол длинный, жизнь короткая». Так с горьким юмором говорили рядовые артиллеристы, — вспоминал Евгений Васильевич Смышляев. — Потери в сражениях с врагом были большие, и многие мои однополчане только и успели поучаствовать в одном или в двух боях. Мне посчастливилось стать исключением из такого печального правила.
Родился я 20 декабря 1926 года в деревне Пигильмаш Марийской АССР, там прошли мое детство и юность. В армию попал осенью 1943-го. Привезли в Костромскую область, в 27-й учебный полк. Всю зиму 1943–1944 года нас учили военному делу. Было известно, что после окончания курса мы должны стать младшими командирами. Однако жизнь внесла свои коррективы. В мае 1944-го нам всем досрочно присвоили звание ефрейторов и отправили на фронт. Мне было в ту пору лишь 17 с половиной лет.
Военная судьба определила служить в расчете 76-мм полковой пушки, приписанной к 426-му стрелковому полку 88-й стрелковой дивизии, которая входила в состав 31-й армии 3-го Белорусского фронта. Пехота ласково величала наши орудия «полковушками». Задача состояла в том, чтобы оперативно подавлять огневые точки противника.
Мы стояли в обороне на восточной окраине Белоруссии, километрах в 20 от Орши. Огневая позиция нашего орудия находилась сразу же за траншеей, где укрывались пехотинцы.
Особенно врезались в память первые дни наступления. Переломный час настал утром 23 июня 1944 года. В тот момент мы, простые солдаты, не могли, конечно, знать, что начинается грандиозная наступательная операция «Багратион» по освобождению Белоруссии. Сперва по вражеским позициям ударили реактивные минометы «катюши», чей звук всегда порождал у гитлеровцев страх. Следом подключилась остальная артиллерия — в том числе и наш расчет.
Я исполнял обязанности замкового. В мои обязанности входило: во-первых, закрыть орудийный замок после того, как заряжающий загонит снаряд в ствол, и во-вторых, после выстрела тут же открыть замок, чтобы пустая гильза выпала наружу. 23 июня наша артподготовка была такой мощной и долгой, что к началу атаки пехоты я уже сбил об орудийное железо руку до крови и пришлось ее перебинтовывать.
Как только волна красноармейцев пошла на прорыв вражеской обороны, прозвучал приказ: «Орудия — вслед за пехотой». Одни из нас взялись за специальные лямки с крючьями, другие стали толкать сзади — и так перетащили 900-килограммовую «полковушку» через траншею передней линии. Но не успели прокатить и несколько метров по бывшей нейтральной полосе, как орудие колесом наскочило на мину. Взрывом ранило несколько человек, однако после перевязки легкораненые продолжили движение.
В этот первый день наступления наша «76-миллиметровка» отличилась: разбили 2 немецких дзота, подожгли машину с боеприпасами и уничтожили до 30 гитлеровцев. За эти боевые успехи в прорыве обороны немцев приказом по 88-й стрелковой дивизии от 23 июля 1944 года троих из нашего орудийного расчета — Бориса Тореева, Ефима Пугачевского и меня — наградили орденами Славы III степени.
Наступление продолжалось. Вслед за пехотой мы форсировали реки Березину и Неман, прошли с боями по Беловежской Пуще... Идти приходилось днями и ночами не по одному десятку километров за переход. Все понимали смысл такого круглосуточного изматывающего движения: нельзя было позволить немцу перевести дух и закрепиться в обороне. Никто не роптал. Ведь стоит только врагу получить лишних несколько часов, как он окопается, закрепится в обороне по всем правилам военной науки, — и попробуй выкури его оттуда!
После Литвы была Польша, а уже глубокой осенью 1944 года мы вошли в Восточную Пруссию. Богатой и благоустроенной предстала перед нами прусская земля. Даже между хуторами дороги заасфальтированы. Однако части Красной Армии встретили здесь яростное сопротивление врага. Думаю, сказался тот факт, что на этой территории находились частные владения у высокопоставленного немецкого офицерства. Пропаганду гитлеровцы вели такую: мол, русские по приходе все уничтожают, не оставляя камня на камне. Поэтому даже гражданское население, кто только мог двигаться, бросали нажитое и уходили с войсками вермахта.
Я в то время уже был орудийным наводчиком, а в отсутствие командира заменял его. В боях за город Лансберг наш расчет вновь отличился: 6 февраля 1945 года, отражая контратаку противника, мы разбили его наблюдательный пункт и уничтожили до 25 гитлеровцев. За это приказом по 31-й армии от 14 февраля 1945 года я был награжден орденом Славы II степени.
Ближе к концу войны я сделал для себя вывод: какая-то высшая сила, как ее ни называй, хранит меня. Был, например, такой эпизод: осколком насквозь мне продырявило сапог, однако на ноге при этом осталась только легкая царапина.
Второй случай: осколок пробил фуфайку, брючный ремень, брюки и остановился у самого тела, но не поранил его, а лишь обжег кожу.
Или такая удивительная история. Однажды мы с ездовым повезли пушку в артиллерийскую мастерскую, чтобы заменить масло в гидрооткате. В пути как ни осторожничали, но все же наехали колесом на противотанковую мину. «Полковушку» изуродовало взрывом, а нас с ездовым почти не задело. Только один шальной осколок, пройдя по касательной, оцарапал мне голову и сорвал шапку, отбросив ее так далеко, что я не смог найти...
Полный кавалер ордена Славы Смышляев Евгений Васильевич.«Наши воспоминания переживут нас»
Спросите кого угодно из фронтовиков, они вам подтвердят: последние минуты перед тяжелым ранением всегда запоминаются очень остро, даже много лет спустя они сохраняются в памяти. Вот и я, стоит закрыть глаза, вижу этот день — 2 марта 1945 года. Немецкий хутор и каменный сарай, в трех метрах от которого стоит на позиции наша «76-миллиметровка». Только что доставили новую партию боеприпасов, и все занялись переноской их к пушке. Но тут вражеский снаряд попадает в стену сарая. Убило наводчика (осколок угодил ему в голову), всех остальных ранило. Нас перевязали и доставили в медсанбат на тех же повозках, что привезли снаряды. Врачи обнаружили, что я «поймал» несколько осколков в бедро и поясницу. На этом военная служба моя на передовой закончилась.
Лишь через 25 лет после Победы я узнал, что приказом по 31-й армии от 2 апреля 1945 года был награжден орденом Славы II степени за бои 28 февраля и 2 марта при наступлении на деревню Шенвальде, где меня ранило. В этих сражениях наш расчет подавил огонь станкового пулемета, отразил три яростные атаки фашистов, уничтожил еще огневую точку противника и 17 гитлеровцев.
Я благодарен своему земляку из Йошкар-Олы (я его не знал лично), который нашел мой наградной лист и организовал ходатайство по перенаграждению. К этому вопросу позже подключился майор запаса Сизов. Их общими усилиями моя награда меня нашла. Большое им человеческое спасибо за проделанную работу.
31 декабря 1987 года Указом Президиума Верховного Совета СССР вместо второго ордена Славы II степени, к которому я был представлен в апреле 1945-го, меня перенаградили орденом Славы I степени. Его мне вручили 17 марта 1988 года. Но и до того я, оказывается, все же числился по архивным документам «трехславным» кавалером, только не знал об этом.
После медсанбата был полевой госпиталь, потом долечивание... В строй вернулся лишь 15 июня 1945-го. Служил еще полтора года в Западной Белоруссии — в 6-й гвардейской инженерной бригаде. Демобилизовался в январе 1947 года и сразу же поспешил в родной Пигильмаш. Сюда, в город Слободской, переехал на пороге своего 80-летия...
Строки наших воспоминаний переживут нас. В годы войны, идя к великой общей цели, мы не задавались вопросом: сможем или нет? Наш ответ — надо! Миллионы бойцов сложили головы за Победу, и они не спрашивали друг друга, правильно ли мы делаем?».
