Жестокий опыт Калки

Наша история и, как неотъемлемая ее часть, история Древней Руси богата славными событиями и громкими победами. Но есть в ней и такие страницы, которые хотелось бы перелистать, не читая. Поступать так, однако, ни в коем случае нельзя. Как бы ни горько было вспоминать тяжелые поражения, мы не вправе предавать их забвению. Хотя бы для того, чтобы извлечь из таких страшных катастроф уроки и никогда больше не допускать повторения ошибок, стоивших нашей Родине огромных жертв и великих бедствий. «Армейский стандарт» публикует статью об ужасном разгроме на берегах реки Калки объединенного русско-половецкого войска 31 мая 1223 года. Сражение происходило на территории современной Донецкой области Украины.

Великий и ужасный

В последние годы стало модным преподносить читателю и кинозрителю образ Чингисхана едва ли не как философа с саблей в руке, хоть и сурового, но не лишенного благородства воина. В фильмах и книгах, рассчитанных на самый широкий круг зрителей и читателей, он предстает перед нами эдакой жертвой обстоятельств, вынудивших его взяться за оружие.

Как историческую фигуру его нередко стали сравнивать и ставить на одну ступень с Александром Македонским. Аргумент — оба были великими завоевателями, создавшими империи и объединившими под своей властью множество разных народов.

При этом как-то забывают, что Александр (хоть тоже далеко не столь идеальный, каким его изображают в художественных кинолентах) желал уравнения в правах завоевателей с завоеванными, не уничтожал мирное население и строил города, в то время как Чингисхан города разрушал до основания, их жителей уничтожал десятками тысяч, а власть над новыми подданными основывал на терроре и ужасе.

Автор «Сокровенного сказания» монголов (1240 год) повествует о «сотрясателе вселенной» как о человеке злобном, злопамятном и подлом, еще в детстве убившем родного брата за то, что тот отнял у него пойманную рыбу. Мать юного Темучжина проклинала сына, сравнивая его с демоном и вспоминая, что «этот вот яростно из утробы моей появился на свет, сжимая в руке своей комок запекшейся крови!»

На пути к власти над монголами Темучжин вероломно расправился с одним из своих соперников, степным богатырем Бури-Боно, а потом казнил своего побратима Чжамуху. Даже по стандартам Средневековья он был жестоким человеком, не обременявшим себя какими-то моральными принципами. По своему «образу и подобию» строил он и всю империю.

Историк монголов Рашид-ад-Дин свидетельствует, что незадолго до смерти Чингисхан собрал всех наследников и полководцев и наставлял их: «Величайшее наслаждение и удовольствие для мужчины состоит в том, чтобы подавить возмутившегося и победить врага, вырвать его с корнем и захватить все, что тот имеет, заставить его замужних женщин рыдать и обливаться слезами… превратить животы его прекрасноликих супруг в… подстилку». Как видите, рыцарским благородством тут и не пахнет.

Но все же надо отдать Темучжину должное. Из шайки убийц, грабителей и разбойников, поправших вековые традиции Степи, основанные на уважении к старейшинам и верности данному слову, он за короткое время организовал войско, подчиненное железной дисциплине. А став повелителем империи, правил ею умно и создал задел к тому, чтобы ближайшие его наследники расширили созданное им государство до размеров, доныне не имеющих аналогов во всей мировой истории.

На пути к Калке

Разгромив Хорезм-шаха Мухаммеда, Чингисхан послал вдогонку за ним три тумена (тумен — «тьма» — соединение монгольского войска численностью в 10 тыс. всадников. — «АС»). Север Ирана, входившего тогда в состав государства Хорезм-шахов, заволокло дымом пожарищ, его залили реки крови. Тем не менее один из трех туменов был разбит горцами. Погоню за царственным беглецом продолжили два остальных.

Когда стало известно, что Мухаммед мертв, темники — командиры туменов получили повеление Чингисхана продолжить поход. Им был указан путь в Закавказье, а оттуда — через Северный Кавказ в Причерноморскую степь, к границе русских княжеств. Поход этот имел не только разведывательные цели, как принято об этом писать.

После преодоления туменами Кавказских гор к ним в прикаспийской степи должны были присоединиться дополнительные силы. Общее командование над объединенным войском Чингисхан поручил своему старшему сыну Джучи, но тот по каким-то причинам проигнорировал волю отца. Только после этого недоразумения окончательное завоевание половецкой степи и нападение на Русь было отложено. Как оказалось, на полтора десятка лет.

А Закавказье уже тогда в полной мере познало ужасы монголо-татарского нашествия. Города, оказавшие сопротивление захватчикам, безжалостно уничтожались. Тем, которые предпочли откупиться, пришлось потом платить повторно, ибо обязательство не грабить покорившихся для полководцев Чингисхана ничего не значило. Грузия выставила против завоевателей войско, но оно было разгромлено монголами, а сама страна подверглась жестокому опустошению.

Покинув Закавказье, монголо-татары через Дербентский проход вошли в Дагестан. Грабя и убивая защищавших свою землю лезгин и других горцев, они достигли владений алан (предков нынешних осетин). Те обратились за помощью к половцам. Союзники приняли бой в горной теснине и отразили натиск свирепого врага. Тогда предводители монголов прибегли к хитрости.

Их послы преподнесли половецким ханам богатые дары и стали убеждать в том, что половцы, якобы «будучи единоплеменниками монголов, не должны восставать на своих братьев и дружить с аланами, которые совсем иного рода» (Н.М.Карамзин). Обман удался. Аланы остались одни и потерпели жестокое поражение. А затем монголо-татары набросились на поверивших им «братьев», подвергнув впавших в благодушие степняков преследованию и беспощадному истреблению.

Почему убили монгольских послов

Половцы были не только противниками русских князей. Они принимали участие в княжеских распрях, а порой и выступали в роли союзников при отражении внешней агрессии (см. статью в «Армейском стандарте»). Ко времени описываемых событий некоторые из их могущественных ханов были крещены в православие, как, например, поверившие монголам и вероломно ими убитые Юрий Кончакович и Данила Кобякович.

Неудивительно поэтому, что еще один знаменитый хан Котян Сутоевич привел в Киевскую землю всех своих подданных и стал просить русских князей о заступничестве. «Ныне они взяли нашу землю, завтра возьмут вашу», — говорил он. К словам половецкого хана прислушались.

Великий князь киевский Мстислав Романович Старый пригласил на совет других могущественных князей. Первую скрипку в их оркестре играл Мстислав Мстиславович Удатный (Удачливый), зять хана Котяна. Всего за пару лет до этого он с помощью тестя утвердился на галицком престоле, изгнав из Галицкой земли венгров.

К тому времени он уже был опытным полководцем, выигравшим немало битв. Особенно прославился Мстислав Удатный победой в междоусобном сражении при Липице, где во главе новгородцев разгромил численно их превосходившую армию владимиро-суздальских князей. Забегая вперед, отмечу, что после битвы на Калке он нанес сокрушительные поражения полякам и венграм, покушавшимся на русские земли.

Именно Мстислав Удатный стал главным инициатором похода в Степь. Как пишет Н.М.Карамзин, галицкий князь на совете «представлял убедительно, что утесненные половцы, будучи оставлены ими, непременно соединятся с татарами и наведут их на Русь, что лучше сразиться с опасным неприятелем вне отечества, нежели впустить его в свои границы».

Мстислав Романович Киевский, Мстислав Святославович Черниговский и все остальные князья вняли столь веским аргументам. Решено было собирать войска и идти в Степь навстречу противнику. Половцы с воодушевлением восприняли благое известие. Один из их ханов даже сразу принял крещение.

И вот, будто устыдившись укоров автора «Слова о полку Игореве», из разных городов земли русской двинулись на соединение конные и пешие рати. К Варяжьему острову на Днепре стянулись дружины и ополчения из Киева, Чернигова, Путивля, Трубчевска и Смоленска. Сюда же прибыли и десять монгольских послов.

Обратившись к князьям, они заявили: «Слыхали мы, что вы идете против нас, послушавши половцев, а мы вашей земли не трогали, ни городов ваших, ни сел ваших; не на вас пришли, но пришли по воле Божией на холопов и конюхов своих — половцев. Вы возьмите с нами мир; коли побегут к вам — гоните от себя и забирайте их имение; мы слышали, что и вам они наделали много зла; мы их и за это бьем».

Обольстительная речь на князей не подействовала. Они знали, что точно так же полководцы Чингисхана вбили клин между половцами и аланами. Желая убедить степных союзников в верности данному слову и по их настоятельной просьбе, русские князья приказали всех послов казнить.

Л.Н.Гумилёв именно эту казнь называет единственной причиной нападения монголо-татар на русские земли спустя полтора десятилетия. Однако, при всем глубоком уважении к великому нашему историку и этнографу, его версия совершенно неубедительна. Чингисхан и до описываемых событий был одержим идеей мирового господства, а «орусы» давно уже значились в перечне народов, подлежащих покорению монголами.

Казнь послов (распространенная в древности и Средневековье) отчасти имела цель ликвидации в их лице лазутчиков, но главным образом она «повязала кровью» русских князей и половецких ханов. После этого демонстративного акта союзники уже не имели пути к отступлению и могли полностью довериться друг другу. Другой причины сознательного и грубого попрания «дипломатического этикета» у князей не было.

Навстречу неизвестности

Соединенное войско двинулось вниз по Днепру. Пехота в подобных случаях следовала на ладьях, а конница шла вдоль берега. Владимиро-суздальскую дружину, посланную в помощь южнорусским собратьям великим князем Юрием Всеволодовичем, дожидаться не стали.

Галицкое войско Мстислава Удатного и рать волынян под командованием Даниила Романовича берегом Днестра (конные дружины) и по его течению (пешее ополчение в ладьях) достигли Черного моря. Затем они по морю и по его берегу перебрались к устью Днепра, где встретили еще одно монгольское посольство.

«Почто послушали есте половец конюхов и послы наши избиша? И оже мира не хощете, идите к нам, а мы готовы», — сказали монголы. В этот раз «послы тыя» отпустили целыми и невредимыми. Причины убивать их уже не было. И это еще раз подтверждает то, что первое посольство князья казнили вовсе не из-за пренебрежения к его статусу или собственного невежества, а сознательно лишая себя возможности избежать столкновения.

Галичане и волынцы после этого поднялись вверх по Днепру до его порогов и у острова Хортица соединились с остальными русско-половецкими силами. Тут же произошла и первая стычка с монголо-татарами, разведывательный отряд которых подошел к левому берегу реки.

Услышав об этом, молодой тогда еще князь Даниил Романович (будущий «король галицкий») с небольшим числом дружинников переправился через Днепр и «осмотрел сие новое для них войско». Мнения о противнике после возвращения в лагерь разделились.

Молодые воины отзывались о монголах пренебрежительно, но опытный воевода Юрий Домаречич в противовес им заявил, что «сии враги кажутся опытными, знающими и стреляют лучше половцев». Проверить, как дело обстоит на самом деле, решил сам Мстислав Удатный.

Взяв с собой тысячу всадников, он пересек с ними реку и, «ударив на отряд неприятельский, разбил его совершенно». При этом у врага было отбито множество скота и захвачен в плен раненый предводитель монголов, которого половцы, «с дозволения Мстислава, умертвили».

Эта быстрая и легкая победа вскружила голову князьям и простым ратникам. Переправившись через Днепр, все они устремились вглубь Степи, не ведая о том, что опытнейшие полководцы Чингисхана умышленно завлекают их к заранее выбранному для решающего сражения месту.

Через девять дней похода монголо-татары вновь вступили с русскими в бой. Отряд противника после незначительной стычки на берегу реки Калки (ныне Калец, приток Кальчика) бежал в направлении расположения своих главных сил. Монгольские предводители провоцировали русско-половецкое войско на движение в том направлении, которое им было нужно, попутно вселяя в умы русских князей и воинов губительную для них самоуверенность…

Вместе, но порознь

Кем же были монгольские полководцы, расставившие хитроумные ловушки русско-половецкому войску? Наши князья и половецкие ханы вовсе не были новичками в военном деле. Так кому же удалось их так обмануть? Ответ на этот вопрос многое объясняет.

Одним из двух туменов командовал Чжэбэ-нойон (нойон — по-монгольски «князь»). Он служил Чингисхану с самого начала его завоевательных походов и считался одним из лучших монгольских полководцев. Но командир второго тумена Субэдэй-багатур был еще более опытен и еще более талантлив!

Происхождением он был не монгол, а урянхаец (тувинец), но тоже оказался в орде с первых лет ее образования. Все войны Чингисхана прошли при его непосредственном и деятельном участии. И поручались ему самые трудные и ответственные дела! Он считался первым среди монгольских полководцев.

После смерти Чингисхана Субэдэй служил его наследникам (например, был фактическим главой похода Батыя на Русь и в Центральную Европу). Он взял за свою жизнь около сотни городов и одержал победы в нескольких десятках полевых сражений, будучи битым лишь однажды. В целом же Субэдэя смело можно назвать лучшим полководцем XIII века и одним из самых лучших во всей мировой истории.

Монгольское войско сплошь состояло из людей, с детства не вылезавших из седла. Умение точно стрелять на скаку из лука в движущуюся цель считалось обыденностью и нормой. Дисциплина в войске поддерживалась железная.

Согласно требованиям Ясы Чингисхана, за бегство в бою одного воина казнили весь его десяток, за бегство десятка — сотню и так далее. Но общее бегство по команде начальника не считалось зазорным. Сами начальники не обязаны были показывать подчиненным пример храбрости. Их место на поле битвы находилось позади строя, на возвышенности, откуда они могли видеть общую картину боя и эффективно руководить подчиненными.

В русских и европейских армиях той эпохи военачальники шли на врага если и не впереди всех, то уж точно в первых рядах. Тактика была довольно бесхитростной, прямолинейной, не предполагала умышленного отступления и других сложных маневров.

Да и управлять рыцарским войском или той же княжеской дружиной было возможно только отчасти: каждый знатный воин сам выбирал себе цель и сам ставил себе задачу. Европейское сражение в Средние века почти всегда сводилось ко множеству личных поединков между отдельными воинами.

Еще хуже было то, что отряды феодалов зачастую вообще не имели общего командования. Так случилось и в битве на Калке. Князья пошли в поход вроде бы и вместе, но предводителя для всей армии не избрали. А после того, как им показалось, что монголы в страхе бегут от них, каждый князь переживал только лишь о том, чтобы кто-то из собратьев не опередил его и не обошел в славе победителя над новыми, не виданными доселе врагами.

Разгром

Самым славолюбивым из трех главных князей оказался Мстислав Удатный. Не оповестив о своих намерениях двух других Мстиславов — черниговского и киевского, он перешел с Даниилом Волынским и половцами через реку и начал наступление, «желая один воспользоваться честию победы».

В авангарде скакала половецкая конница. Командование над ней Мстислав поручил своему опытному воеводе Яруну. Позади половцев двигались конные дружины волынцев и галичан. Их возглавил Даниил. Сам Мстислав Удатный, будучи бывалым полководцем, следовал позади. За ним шла только пехота.

Передовой отряд монголо-татар после яростной схватки был опрокинут. Но когда половцы бросились его преследовать, из-за пригорка показалось все войско Субэдэя и Чжэбэ. Встречного натиска монголов половцы сдержать не смогли и сразу же побежали.

Субэдэй нанес этот удар очень своевременно, в тот момент, когда между половцами и русскими образовался разрыв. Фактически он сразу же начал бить противника по частям. Хотя Даниил во главе русских дружин проявил упорство и храбрость, монголы, из-за бегства половцев получившие большой численный перевес, смели вслед за половцами и русских всадников. Затем очередь дошла до галицко-волынской пехоты, брошенной конницей на произвол судьбы. Она тоже подверглась быстрому разгрому.

Началось общее повальное бегство. Мстислав Черниговский, увидев завязку битвы, поспешил было на помощь, но его войско даже не успело полностью переправиться через реку. Бегущие массы половцев, галичан и волынцев смешали ряды попытавшихся держать оборону, а преследующие беглецов монголы яростно атаковали скучившихся и дезорганизованных черниговцев. Сражение очень быстро превратилось в одностороннее избиение.

Войско Мстислава Киевского в это время оставалось на другом берегу Калки. Не придя к согласию с Мстиславом Удатным относительно плана сражения, киевский князь решил укрепиться в лагере, чем его воины к началу битвы и занимались. А когда он увидел бегущих соотечественников и половцев, было уже слишком поздно что-либо предпринимать.

Часть монголов быстро окружила его укрепленный стан, не позволяя никому из него выйти. Другая часть преследовала разбежавшихся по степи русских и половецких всадников.

Мстислав Удатный бежал до самого Днепра. Там он сел в одну из лодок и переправился на противоположный берег, приказав оставшимся с ним немногим дружинникам продырявить все остальные челны. Так, опасаясь настойчивого преследования, он обезопасил себя, но обрек на гибель тех воинов, которые смогли добраться до переправы после него.

Удалось спастись также Владимиру Рюриковичу Смоленскому, раненому в сражении Даниилу и еще шести князьям. А девять других князей погибли в ходе битвы и во время их преследования монголами. Что же касается участи Мстислава Киевского и двух его зятьев, то она оказалась еще более тяжелой. И в прямом, и в переносном смысле…

Дикая месть и ужасный позор

Осажденные в своем лагере киевляне быстро ощутили нехватку воды. Дело в том, что спуститься к реке они не могли, а другого источника спасительной влаги не имели. Тем не менее они стойко оборонялись в течение трех суток. Монголы при попытках взять их укрепления штурмом понесли потери и не желали эти потери множить. И тогда они опять прибегли к своей циничной хитрости.

На сторону монголо-татар ранее перешли так называемые «бродники», до этого считавшиеся союзниками русских князей. Это были предшественники низовых казаков. Люди отчаянно храбрые, но не обремененные какими-то моральными принципами, жившие разбоем, грабежом и участием в войнах на стороне того, кто хорошо заплатит. Они увидели в монголо-татарах своих единомышленников и добровольно примкнули к войску Субэдэя и Чжэбэ.

По поручению монгольских полководцев их предводитель Плоскыня стал убеждать киевских князей сдаться. Клятвенно целуя крест, он от имени монголов обещал, что пленных потом отпустят за выкуп. В этом не было ничего необычного. Половцы нередко поступали именно так. И князья согласились, поверив предателю.

Киевляне вышли из лагеря и сложили оружие. Бродники связали князей, а остальных безоружных воинов монголо-татары стали беспощадно убивать. Сам же Мстислав Романович Старый и два его зятя стали жертвой дикого изуверства победителей. В отместку за казнь послов их положили под доски, на которых монголы устроили пир в честь победы. Под тяжестью пирующих князья и несколько других брошенных под настил знатных воинов погибли от удушья. Пишут, что монголы так исполнили обещание не проливать их крови.

В скором времени Субэдэю и Джэбэ пришлось заплатить за это коварство. По пути в Монголию они решили опустошить еще и Волжскую Булгарию. Но булгары (предки нынешних казанских татар) перехитрили хитрейшего из полководцев Чингисхана. Притворным отступлением они заманили монголов в теснину и едва не перебили их всех. Лишь четырем тысячам удалось бежать вместе с темниками. За это, правда, булгары пережили столь же страшное нашествие, что и русские княжества. Только немного раньше.

Почему же русские князья в союзе с половцами не смогли добиться того, что удалось волжским булгарам? Ведь по численности войска они, скорее всего, имели двукратное преимущество над противником.

Некоторые историки, правда, утверждают, что против 15–20 тысяч монголо-татар и 3–4 тысяч бродников русские и половцы вместе выставили всего 15–18 тысяч воинов (а есть и такие, кто говорит о 7–8 тысячах русских и 4–5 тысячах половцев). Такая оценка численности представляется явно заниженной и основанной на ошибочном методе подсчета.

Как бы то ни было, из каждых десяти отправившихся на битву воинов вернулся на Русь только один! Столь страшного и позорного поражения русское войско не знало до этого.

Причинами стали отсутствие разведки, самоуверенность полководцев и простых воинов, отсутствие единого командования и явная недооценка противника. А еще Калка дала жестокий и наглядный урок: не стоит рассчитывать на стойкость союзников, верить врагам и доверять тем, кто однажды тебя уже предал!