Запоздавшая Звезда майора Баукина

Ему по праву принадлежит место среди асов советской авиации времен Великой Отечественной войны. Еще в 1943 году Алексей Баукин мог бы получить звание Героя, но судьба распорядилась так, что Золотой Звездой этого замечательного летчика наградили лишь через 65 лет — посмертно.

Он сражался с гитлеровцами на тяжелом Ил-4 в составе 42-го дальнебомбардировочного полка. В части, где служил майор, о нем ходили легенды. Считалось, что этот летчик может выполнить поставленную задачу даже в любой обстановке и при любых погодных условиях.

— В полку многие находили сходство отца с легендарным Чкаловым, — рассказала дочь Валентина Алексеевна Гречушкина (Баукина). — Ему приходилось выполнять порой уникальные по сложности задания. Например, отцовский самолет участвовал в одной из первых бомбардировок Берлина. Он летал и далеко на север, обеспечивая безопасный проход судов с военными грузами в Мурманск и Архангельск...

Алексей Иванович Баукин родился 11 октября 1906 года в Подмосковье, в деревне Обухово под Шатурой. После призыва в Красную армию парня направили служить в стрелковый полк, однако позднее, в 1930-м, он был зачислен курсантом ленинградской Военно-теоретической школы летчиков. Затем окончил 3-ю Военную школу летчиков и летных наблюдателей в Оренбурге, 2-ю Краснознаменную школу командиров звеньев в Борисоглебске.

Служил в авиачастях в Новочеркасске, потом в Закавказье под Кутаиси командиром звена тяжелых бомбардировщиков. Вскоре после начала войны Алексея Баукина, получившего к тому времени две майорские «шпалы» в петлицы, направили в 42-й авиаполк, дислоцировавшийся на окраине Рыбинска.

1-я эскадрилья, которой командовал Баукин, считалась одной из лучших в части. А его экипажу дальнего бомбардировщика Ил-4 командование доверяло самые ответственные задания.

Вот лишь некоторые из эпизодов боевой биографии этого аса.

В конце мая 1942 года «ильюшин» Баукина отправился в одиночный рейд вдоль побережья Норвегии. Несмотря на сплошную облачность, командир экипажа сумел сориентироваться и вывел свой Ил-4 к гидроаэродрому в Тромсё, где базировались вражеские торпедоносцы. Предстояло проникнуть в глубину фьорда — к самой авиабазе, обманув бдительность охранявших объект зенитчиков.

Казалось бы, что может сделать одинокий советский бомбардировщик, не приспособленный для боевых действий в светлое время суток? Это же удобная мишень! Баукин принял нестандартное решение: прорываться на минимальной высоте, лавируя между прибрежными скалами. Выскочив на цель неожиданно для противника, Ил произвел прицельное бомбометание. Были уничтожены ангар с техникой, склад торпед, два самолета «Юнкерс-52», убито много солдат и офицеров. Гитлеровцы так опешили от наглости русского бомбардировщика, что даже не успели толком обстрелять его.

В другой раз баукинский экипаж отработал задание по бомбежке сухопутного аэродрома на севере Норвегии, накрыв скопление вражеских пикировщиков. При этом наш самолет попал под плотный заградительный огонь. Зенитный снаряд угодил в правый двигатель машины, и назад пришлось добираться на одном моторе.

Это была вполне посильная задача для такого аса, как Баукин, но в данном случае боевая обстановка вдруг подкинула летчику дополнительную задачу. Пролетая над морем, Алексей Иванович заметил, что внизу под ними разворачиваются трагические события: два немецких торпедных катера догоняют советский транспорт. Надо помочь нашим морякам, но боекомплект уже израсходован! И тогда майор сымитировал воздушную атаку. Рев появившегося над ними громадного Ил-4 заставил катера спешно свернуть с боевого курса и спасаться бегством. Советский транспортный корабль благодаря «театру», устроенному Баукиным, был спасен от гибели.

Во второй половине 1942-го Алексей Иванович совершил десяток вылетов на бомбежку военно-промышленных объектов в Восточной Пруссии – в Кенигсберге, Данциге, Тильзите... Дополнительную сложность этим полетам придавала их продолжительность: в воздухе бомбардировщики находились очень долго.

Неоднократно майора Баукина отправляли на свободную охоту за фашистскими самолетами над их аэродромами базирования. Как вспоминали однополчане майора-аса, для выполнения задачи экипаж вылетал с наступлением темноты. Прибыв в заданный район, длительное время находился в стороне от аэродрома, барражируя на малой высоте и карауля возвращение неприятельских летчиков с задания.

Когда самолеты Люфтваффе возвращались с задания и становились в круг над аэродромом с зажженными огнями в ожидании своей очереди на посадку, Алексей Иванович тоже включал бортовые огни, подлетал к аэродрому и, встав в общий круг, приближался к какому-нибудь вражескому самолету. По сигналу командира экипаж открывал огонь из всего бортового оружия по фашисту, а затем наш Ил-4 проходил над аэродромом, обстреливая уже севшие самолеты и сбрасывая бомбы. Таким хитрым маневром удавалось нанести гитлеровцам серьезный ущерб, вызвать у них панику...

10 июня 1943 года во время ночного боевого вылета за 10 минут до выхода на цель заклинило из-за поломки детали винт левого мотора. Алексей Иванович, посоветовавшись с экипажем, принял решение все-таки лететь дальше на одном «движке». Экипаж успешно выполнил поставленную боевую задачу. Но на обратном пути и второй мотор из-за перегрева стал терять обороты — самолет пошел на снижение. Однако командир сумел перетянуть через линию фронта и при сильном ветре посадил тяжелую машину на луг.

Однополчане вспоминали, что в кабине самолета Алексея Баукина всегда лежала пара начищенных хромовых сапог, которые сам командир никогда не надевал: «Вот закончим войну, — говорил он, — тогда дам я последний круг над Берлином и – домой, в родное Обухово, к материнскому порогу в новых сапогах».

Однако этим мечтам летчика не суждено было сбыться.

В общей сложности Алексей Баукин на своем бомбардировщике выполнил 182 боевых вылета, 170 из которых ночные. И этот юбилейный, 170-й, ночной вылет стал для советского аса роковым.

Из воспоминаний члена экипажа штурмана А.П.Коновалова:

«Алексей Иванович Баукин погиб при выполнении вылета на бомбардировку скопления эшелонов на железнодорожном узле Витебск в ночь с 20 на 21 сентября 1943 года. Наш самолет первым летел в боевом порядке полка. Перед нами была поставлена задача: обозначить цель светящимися бомбами для наведения остальных самолетов полка на цель и создать очаги пожаров на железнодорожном узле. Самолет с первого захода сбросил две светящиеся бомбы. Но было странно, что немцы не вводили в действие систему ПВО. Со второго захода были сброшены остальные 3 светящиеся бомбы и 5 зажигательных. На железнодорожном узле было создано два сильных очага пожара.

Еще при первом заходе мы сделали вывод, что в воздухе патрулирует большая группа немецких истребителей... Сразу же предупредили об этом боевой порядок полка... Снизившись на 1000 метров относительно высоты полета основной группы, мы в течение 7–10 минут наблюдали работу наших боевых друзей, а затем на высоте 4500 метров взяли курс на свой аэродром.

Через пять минут стрелок-радист Саша Луковкин докладывает, что справа приближается вражеский истребитель. Алексей Иванович, чтобы сорвать атаку неприятеля, вводит бомбардировщик в резкий правый поворот и начинает снижаться. Истребитель, не успев открыть огонь, проскакивает выше нас. В этот момент мы услышали голос командира: «Луковкин, бей его, гада!» Саша успевает произвести по истребителю несколько очередей.

Маневрируя по курсу, самолет все дальше уходит от места бомбежки... Командир приказывает радисту передать на землю информацию о выполнении задания и о том, что мы атакованы истребителями. Но еще не успел он закончить фразу, как с правой стороны раздался сильный взрыв, и бомбардировщик, находившийся на высоте 1700 метров, загорелся. Машина, охваченная пламенем, беспорядочно падает вниз... Связь между членами экипажа потеряна. Меня бросает по кабине из стороны в сторону... В один из моментов самолет перестал вращаться, но оказался при этом вверх колесами. Вот тут я с огромным усилием, левой ногой выбил астролюк, подтянулся к нему и вывалился из самолета. Выдернул кольцо у парашюта и на не полностью раскрывшемся парашюте, притом с прогоревшими дырами в его верхней части, приземлился в кустарник. Самолет наш пылающим факелом, постепенно разрушаясь, продолжал лететь и через некоторое время упал и взорвался в 2–3 километрах от моего места приземления.

Баукин часто говорил, что в любой обстановке, когда придется покидать в воздухе подбитый самолет, он в первую очередь даст возможность прыгнуть с парашютом членам экипажа. Я уверен, что в ту трагическую ночь он выполнил свое обещание. Ему я обязан своей жизнью...

Приземлился я за линией фронта в немецком тылу... На следующий день вечером вышел к нашим войскам, наступавшим на Витебск. Через 10 дней вернулся в свой родной полк...»

Накануне рокового вылета, 19 сентября 1943 года, командир 42-го дальнебомбардировочного полка 36-й авиадивизии подписал представление на присвоение звания Героя Советского Союза Алексею Баукину и его штурману Андрею Коновалову. Наградной материал был передан в управление кадров 8-го авиационного корпуса дальнего действия 21 сентября — как раз в день гибели Баукина. После рассмотрения командованием корпуса это представление направили в Москву. Но фамилия майора Баукина там уже не упоминалась. Почему же?

В документах оперативной переписки 42-го авиаполка указано: «21.09.43 г. Невозврат с района цели. Предположительно сбит истребителем противника. Ил-4 №8518 не вернулся с боевого задания... Состояние экипажа неизвестно».

8518 — номер бомбардировщика, на котором летал Баукин. А «состояние экипажа неизвестно» — очень неприятная формулировка, потому что в те военные годы «неизвестность» судьбы воина подразумевала в первую очередь предположение, что он сдался в плен, перешел на сторону врага. При таких подозрениях, пусть даже не подтвержденных фактами, о награждении Золотой Звездой не могло быть и речи.

Штурману Коновалову повезло: он не только остался жив, но вышел к своим и сумел объясниться перед сотрудниками СМЕРШ. По возвращении в часть его вызывали в особый отдел и долго допрашивали. В том числе настойчиво интересовались судьбой остальных членов экипажа. Штурман заявил, что не знает, что с ними произошло после того, как он прыгнул с парашютом. В результате через месяц Андрей Коновалов получил заслуженное звание Героя Советского Союза.

А командира экипажа упорно не хотели награждать — даже когда прояснились обстоятельства его гибели. Во время войны представление Баукина «на Героя» (посмертно) трижды подавалось командованием дивизии. Но безрезультатно.

Боевые товарищи Баукина воевали потом в Венгрии, Германии, Маньчжурии... 42-му полку дальних бомбардировщиков присвоено звание Гвардейского Краснознаменного Смоленско-Берлинского.

Весной 1975 года в Москве состоялась встреча ветеранов во главе с бывшим командиром полка генерал-лейтенантом С.К.Бирюковым. Были приглашены и дети Алексея Баукина. Разговаривая с однополчанами своего отца, они с удивлением узнали: все эти отмеченные многими наградами люди пребывают в твердой уверенности, что Алексей Иванович давным-давно удостоен Золотой Звезды.

Ветеранов удивило и возмутило известие, что награждение так и не состоялось. Тут же было составлено коллективное письмо-ходатайство, которое подписали несколько десятков заслуженных летчиков, участников войны. Родные Баукина собрали необходимые документы, справки, и вместе с этим ходатайством отправили в Минобороны СССР.

Увы, даже столь значимая поддержка уважаемых ветеранов Великой Отечественной не дала результата. Принятие решения в «верхах» о присвоении высокого звания летчику Алексею Баукину продолжало «пробуксовывать». Но родные погибшего майора и его однополчане не прекращали своих настойчивых попыток. В конце концов, уже после развала СССР эта эпопея увенчалась успехом.

Указом Президента РФ от 8 марта 2008 года «за мужество и героизм, проявленные в Великой Отечественной войне 1941–1945 годов, Алексею Ивановичу Баукину присвоено звание Героя Российской Федерации (посмертно)».

В преддверии очередного Дня Победы министр обороны торжественно передал Золотую Звезду старшему сыну майора Баукина Федору Алексеевичу. А вскоре после этого на малой родине Алексея Ивановича, в райцентре Шатура, была торжественно открыта его именная стела на Аллее Героев.

— 32 года точное место гибели отца и двух членов его экипажа оставалось неизвестным. Мы знали только, что их самолет упал где-то в районе поселка Понизовье на Смоленщине, — рассказала Валентина Алексеевна. — Однако в 1974-м, будучи приглашена на слет в школу №31 в Рыбинске, ученики которой собирают материалы об авиационной части, где служил отец, я познакомилась с бывшими папиными однополчанами Андреем Павловичем Коноваловым и Евгением Алексеевичем Мякишевым, они тоже были среди почетных гостей.

Мякишев, к тому времени уже много занимавшийся поисками погибших воинов, предложил вместе попробовать найти место гибели экипажа. В Центральном архиве Минобороны нам удалось обнаружить документы, которые помогли определить, что подбитый бомбардировщик отца рухнул между деревнями Пашки и Осово.

В августе 1975-го мы поехали туда. Встретились с несколькими женщинами, местными старожилами. Они рассказали, что в ночь на 21 сентября 1943 года видели большой двухмоторный советский самолет, который горел и летел к земле. Вскоре после того двое из них пришли на место падения и увидели растерзанные тела летчиков. Девушки, которым было в ту пору 16–18 лет, решили похоронить погибших в яме-воронке, находившейся неподалеку. Сначала они перетащили в импровизированную могилу воздушного стрелка и радиста, а уже потом смогли извлечь из-под обломков останки командира и положили сверху тел его боевых товарищей. То, что это был именно командир экипажа, не вызывает сомнений: девушки, когда его вытаскивали, увидели уцелевший майорский погон.

Эти женщины проводили нас туда, где погиб отец. Братская могила была расположена на небольшом холмике в километре восточнее деревни Пашки. А чуть в стороне, там, где теперь заросла деревьями и кустарником сырая низина, по словам наших проводниц, как раз и упал бомбардировщик.

Ветеран Евгений Мякишев обратился к руководству района, к военным. В итоге было принято решение перезахоронить останки летчиков на территории мемориального комплекса в соседнем поселке Понизовье. Их перенесли в отдельную могилу, над которой установили обелиск. Табличку для него изготовил старший сын погибшего командира Федор Баукин: вверху силуэт бомбардировщика Ил-4, а ниже — три фамилии: майор Алексей Баукин, старшина Александр Луковкин, сержант Алексей Демехин. Торжественное открытие обелиска состоялось через год, в августе 1976-го.

Справка «АС»

Двухмоторный дальний бомбардировщик, разработанный в середине 1930-х ОКБ под руководством Сергея Ильюшина, первоначально назывался ДБ-3, позднее модернизированная машина была переименована в Ил-4. Его максимальная дальность полета при бомбовой нагрузке в 1 тонну — 3800 километров.