Тайны сталинградского «котла»

80 лет назад развернулась битва, результаты которой трудно переоценить для хода Великой Отечественной. Разгром немцев под Сталинградом положил начало коренному перелому в той страшной войне. Именно на берегах Волги начался для Красной Армии тот победный путь, который привел ее к Берлину в 1945 году.

О трудных до отчаяния ситуациях, о мало «растиражированных» в печати эпизодах сталинградской эпопеи рассказал автору этих строк один из тех, кто принимал в ней участие — полковник в отставке Александр Афанасьевич Говоров.

В 1942 году юный Сашка Говоров попал волею начальства «с корабля на бал». Сперва, в июне, он, выпускник Астраханского речного техникума, был назначен 3-м штурманом на волжский буксир «Киргиз». Но уже пару месяцев спустя в судьбе парня произошли коренные перемены. С 1 сентября он стал помощником командира взвода в 107-м понтонно-мостовом батальоне, который обеспечивал переправу через великую русскую реку под Сталинградом.

— Наши инженерно-саперные части по заданию командования занимались в августе 1942-го наведением свайно-понтонного моста через Волгу в районе северной части Сталинграда, — вспоминал фронтовик. — Задача непростая: ведь ширина реки с островами здесь от берега до берега — чуть ли не 5 километров!

Годы спустя, когда я стал уже офицером и был на оперативной работе в войсках, довелось встречаться с бывшим начальником Особого отдела НКВД Сталинградского фронта Н.Н.Селивановским. От него узнал некоторые обстоятельства, связанные с судьбой этого моста.

Печальная участь «Иосифа Сталина»

23 августа начальник инженерных войск фронта явился к командующему Сталинградским фронтом генерал-полковнику Андрею Ивановичу Еременко с докладом: «Переправа готова!» И в это самое время генералу сообщают: вражеские танки прорвали оборону севернее города и вышли к берегу. «Немецкие танкисты уже купаются в Волге!»

Еременко распорядился проверить полученную информацию о немецком прорыве. Увы, она подтвердилась. И тогда он отдал своему главному инженеру приказ: взорвать ту часть моста, которая примыкает к сталинградскому берегу!

Начальник инженерных войск фронта был в недоумении: ведь переправа только-только построена, даже еще не начала работать, и вдруг — нужно ее уничтожить! Однако командующий фронтом прекрасно понимал необходимость столь жесткого решения. Ведь прорвавшиеся немцы могут захватить мост и это очень облегчит им форсирование Волги. А кроме того, наличие такой удобной переправы на левый берег способно спровоцировать вспышку панических настроений среди красноармейцев, обороняющих подступы к городу: кто-то них может кинуться по мосту в тыл.

Чтобы обеспечить четкое выполнение своего приказа Еременко связался с Н.Н.Селивановским и велел ему немедленно отправить к мосту роту чекистов из Особого отдела фронта: «Никто из наших, а тем более немцев и шага по мосту не должен ступить!» Посланные особисты взорвали несколько ближних к правому берегу понтонов, а остальные саперам удалось подтянуть к дальней от города, левобережной стороне Волги.

Быстро оттеснить прорвавшиеся немецкие части от волжского берега не удалось. Вскоре здесь разыгралась настоящая трагедия.

Вечером 27 августа 1942 года вверх по реке была отправлена «эскадра» из трех больших пассажирских теплоходов — «Михаил Калинин», «Парижская Коммуна» и «Иосиф Сталин». На них вывозили сотни раненных солдат и эвакуируемых мирных жителей.

Первые два судна сумели проскочить через участок фарватера, обстреливаемый вышедшими к реке гитлеровцами: немецких артиллеристов удалось застать врасплох, они явно не ожидали от экипажей русских теплоходов подобной наглости.

Но «Иосифа Сталина» ожидала печальная участь. Огромное судно чуть задержалось с погрузкой людей и отстало от своих попутчиков. К моменту, когда этот теплоход достиг опасного участка, гитлеровцы уже опомнились и накрыли фарватер шквалом снарядов. Их разрывы причинили «Сталину» серьезные повреждения, погиб его капитан И.С.Рачков. Дальше ситуация только ухудшалась. Было получено несколько подводных пробоин, в верхних надстройках начался пожар. Наконец снаряд взорвался в машинном отделении, выведя и строя двигатели.

Экипаж теплохода сумел направить его к песчаной косе одного из островов, расположенных ближе к занятому немцами берегу реки. Здесь «Сталин» сел на мель. Ночью под покровом темноты наши предприняли попытку эвакуировать уцелевших пассажиров и членов команды. К острову отправили несколько лодок под командой заместителя УНКВД по Сталинградской области майора Петракова. Из-за близости неприятеля важно было провести спасательную операцию в полной тишине. Но произошло непредвиденное. Один из малышей, когда в темноте его неловко подхватили, чтобы передать на лодку, вдруг вскрикнул: «Мама, больно!» Детский возглас далеко разнесся по воде, и встревоженные немцы сразу начали обстреливать остров и приткнувшийся к нему теплоход. К счастью, на тот момент уже почти всех людей успели вывезти, так что новых жертв удалось избежать. Хотя общее количество погибших на «Иосифе Сталине» оказалось большим: из 1200 бывших на борту уцелели лишь около 200 человек.

«Война разведчиков»

Александр Афанасьевич Говоров отдельно упомянул о «войне разведчиков» под Сталинградом.

— В начале 1960-х мне предложили подготовить материал о провале германской разведки в сражении за этот город на Волге. С тех пор я много занимался данной темой, изучал материалы, хранящиеся в спецархивах. Вот лишь некоторые факты и цифры, которые обнаружились.

Абвер — разведка вермахта — заметно увеличила свои усилия в сложной военной обстановке лета — осени 1942-го. При этом особую активность гитлеровцы развили на Северном Кавказе, в регионах Нижней Волги. Только в сентябре и октябре сотрудники советской контрразведки задержали там более 150 германских шпионов, диверсантов. А на Сталинградском фронте за один лишь август 1942 года было нейтрализовано 110 немецко-фашистских агентов.

В самом областном центре абвер-группа «Сталинград» создала даже специальную школу диверсантов, куда направляли завербованных советских жителей и военнопленных. Располагалось это специфическое учебное заведение неподалеку от Мамаева кургана.

Решающий удар по вражеской агентуре был нанесен перед началом контрнаступления советских войск под Сталинградом. В тылах наших приволжских армий и на Северном Кавказе было уничтожено и задержано тогда почти 550 диверсантов абвера. Захватили также несколько раций. Это дало возможность успешно проводить радиоигру с целью дезинформации немецкого командования относительно подготовки ударов Красной Армии под Сталинградом. В итоге удалось основательно запутать врага. Такая работа имела столь важное значение, что в составлении «дезы» для передачи немцам принимал участие даже начальник Генштаба генерал А.М.Василевский.

Брюки простреляны, ноги целы

И вновь мы в разговоре с Александром Афанасьевичем вернулись к военным событиям, свидетелем и непосредственным участником которых ему довелось быть.

В связи с трудной обстановкой на передовой понтонёрам нередко приходилось становиться обычными солдатами и вступать в схватку с гитлеровцами.

— Вплоть до зимы 1943-го я находился в войсках, «перемалывавших» немецкую группировку под командованием Паулюса, — продолжил свой рассказ Говоров. — Случалось участвовать в боях, за один из них даже получил медаль «За отвагу»... Это произошло в декабре 1942 года. Наш понтонно-мостовой батальон тогда срочно перебросили на запад от Сталинграда — отбивать атаки неприятельских механизированных корпусов, пытавшихся прорваться к окруженной в городе 6-й армии Паулюса.

На место мы прибыли ночью. Мороз, степные места, снег выше пояса... Поскольку средств для борьбы с танками у нас — «мостовиков», не было, батальон поставили на то место, где наступление танков было маловероятно. Заняли позиции вдоль склона оврага и получили задачу уничтожать гитлеровских автоматчиков, поддерживающих наступление бронированной техники... Попытки вырыть хотя бы мелкие окопы, подрывая землю толовыми шашками, не удались: промерзший грунт не поддавался.

Во время вражеской атаки колонны их танков с десантом на броне проходили буквально в сотне метров от нас. Эти свои части неприятель перебросил под Сталинград откуда-то из Западной Европы, поэтому — я хорошо запомнил — немецкие машины не были покрашены в маскировочный белый цвет, автоматчики также одеты в темную форму, и их очень хорошо видно на снегу. Эпизоды самого боя в памяти не отложились. Помню только, что очередь за очередью стрелял по фрицам из своего ППД — пистолета-пулемета Дегтярева, в ответ с той стороны тоже летели пули... А уже на утро, когда сражение закончилось, обнаружил, что брюки мои выше колен прострелены. Но повезло — самого не задело…

Минная опасность

О финальной части Сталинградской битвы написано много. Есть, однако, некоторые моменты, которые до сих пор оцениваются неоднозначно.

— Известно, что зимой 1943 года окруженные войска Паулюса находились в тяжелейшем состоянии, — рассказал Александр Говоров. — Среди немцев гуляла эпидемия тифа, выкашивая ежедневно сотни солдат и офицеров. Многие тогда предлагали: давайте не будем атаковать окруженную немецкую группировку, фрицы сами сдохнут от эпидемий и морозов, а Красная Армия избежит лишних потерь. И все-таки командование решило предпринять штурм. Был ли в этом какой-то смысл кроме чисто пропагандистского?

Ответ удалось получить от Алексея Семеновича Чуянова — 1-го секретаря Сталинградского обкома партии и члена военного совета Сталинградского фронта, с которым я позднее встречался и разговаривал.

Оказывается, одна из важнейших причин спешки с окончательной ликвидацией «котла» — мины.

Руины города и территории вокруг него, где шли бои, были буквально нашпигованы минами и другими взрывоопасными предметами. А ведь после освобождения этой земли от оккупантов сюда должны вернуться мирные жители, здесь начнется восстановление разоренного городского и сельского хозяйства. Значит, нужно провести тщательное разминирование, иначе не избежать больших людских потерь в этих оказавшихся уже в глубоком нашем тылу местах.

Но если не предпринимать штурма, сталинградская операция вполне могла бы затянуться до наступления весенних дней, и тогда выросшая молодая трава надежно скрыла бы все следы мин, делая эти замаскированные боеприпасы гораздо более опасными. Так что те «лишние» солдатские жизни, которыми пришлось заплатить за последний решительный натиск на окруженную группировку Паулюса, помогли избежать куда больших жертв среди мирного населения и саперов.

Впрочем, даже после столь необходимой февральской победы обеспечить эффективное, без серьезных жертв, разминирование территорий под Сталинградом оказалось очень не просто. Незадолго до капитуляции Паулюс приказал своим командирам инженерных частей уничтожить все схемы созданных ими минных полей: он хотел заставить советских саперов действовать наугад, надеялся добиться больших потерь с русской стороны в этой минной войне.

Однако наше командование нашло возможность хотя бы отчасти нейтрализовать паулюсовское коварство. Среди попавших в плен немецких саперов провели агитационную работу, предлагая им сотрудничать. Согласившихся на это помыли, дали теплую одежду, хорошо накормили... В итоге удалось сформировать из немцев-добровольцев подразделение разминирования, которое помогало в работах по очистке территории.

Особенно активно наши пытались «достучаться до сознания» плененных офицеров из инженерных частей. Многие такие специалисты согласились помочь и начали по памяти чертить схемы минных полей, которые их подчиненные поставили во время боев. Таким образом удалось довольно успешно справляться с немецкими «сюрпризами», спрятанными в сталинградской земле. За короткое время здесь было обезврежено около 1,5 миллиона взрывоопасных предметов.

Справка «АС»

В сражениях, которые имеют непосредственное отношение к Сталинградской битве, приняло участие с немецкой стороны более миллиона человек. При этом значительная часть неприятельских армий состояла из войск союзников гитлеровской Германии: Румынии, Италии, Венгрии — тех, кого в Третьем рейхе предпочитали пренебрежительно называть «вспомогательными народами».

«...В итальянских, венгерских, румынских войсках дисциплина и морально-политическое состояние значительно ниже, чем в германской армии... Среди румынских солдат особенно широко распространены антивоенные настроения. Военнопленный солдат 5-го егерского полка 1-й румынской дивизии Морин Диакон заявил: «Солдаты потихоньку ругают Гитлера и Антонеску. Офицеры нам обещают, что после войны мы получим много земли в Трансильвании и на Украине, но мы думаем сейчас не об этой земле, а о том, как бы покушать»... Отношение немцев к своим румынским союзникам — издевательское... Селивановский» (Из докладной записки Особого отдела НКВД Сталинградского фронта «О дисциплине и морально-политическом состоянии армий противника». 31 октября 1942 года).

За время сражений в междуречье Волги и Дона, в ходе уничтожения сталинградского «котла», Красная Армия разгромила 3-ю и 4-ю румынские армии, 6-й и 7-й армейские румынские корпуса, 8-ю итальянскую и 2-ю венгерскую армии, а также несколько отдельных танковых, кавалерийских, пехотных дивизий этих гитлеровских союзников. В битве за Сталинград был уничтожен еще пехотный полк из Хорватии (а ведь для него южане придумали устрашающее название: «Дьявольская дивизия»).

Общие потери оккупантов убитыми, ранеными и пленными превысили 900 тысяч человек. При этом венгерские войска не досчитались около 120 тысяч человек, столько же потеряли итальянцы, а урон хорватских «дьяволов» составил почти 3 тысячи бойцов.

Однако наибольший ущерб потерпели румыны. Во многих официальных источниках фигурирует цифра 160 тысяч, но румынский диктатор Антонеску называл куда более впечатляющий урон: под Сталинградом его войска лишились около 300 тысяч человек.