Та самая «Ленинградка»…

Этот экспонат представлен сравнительно недавно, но неизменно привлекает внимание посетителей Военно-исторического музея артиллерии, инженерных войск и войск связи — известной достопримечательности Санкт-Петербурга. На фоне многочисленных образцов вооружения и боевой техники неприметному орудию впору затеряться, но экскурсоводы всегда стремятся рассказать о его уникальной фронтовой биографии. «Армейский стандарт» напомнит основные страницы истории легендарной блокадной пушки.

«Строго по официальному описанию, это 45-мм противотанковая пушка упрощенной конструкции типа «7-33», — говорит начальник фондового отдела музея полковник запаса Руслан Чумак. — Вместе с тем, как офицер-артиллерист, могу сказать, что орудие поистине легендарное, отличающееся необычным внешним видом и неординарной историей второго рождения именно в первый год Великой Отечественной войны».

В июле 1941 года германские войска быстро продвигались в глубь территории нашей страны, и важнейшим объектом их наступления был Ленинград. В городе на Неве началось формирование Ленинградской армии народного ополчения — ЛАНО. Однако сразу же остро встала проблема вооружения. Если со стрелковым оружием особых трудностей тогда не возникло, то артиллерийских орудий катастрофически не хватало. В частности, у сформированной первой дивизии Ленинградской армии народного ополчения (10,5 тыс. человек) были 21 пушка (из них всего две — 122-мм) и двенадцать 152-мм гаубиц.

При этом в наибольшем дефиците были противотанковые пушки — в городе на Неве они до войны не выпускались. Решили, что называется, поскрести по сусекам. При обследовании резервов на нескольких ленинградских заводах («Большевик», №174 имени Ворошилова и Ижорский завод) обнаружили 45-мм танковые пушки образца 1932 года, снятые с танков Т-26 и семейства «БТ» в ходе ремонта и модернизации вооружения в 1936–1940 годах. Они хранились на складах для предстоявшей переплавки на металл. Производственникам поставили задачу переделать обнаруженные пушки в «полевые противотанковые».

«Это довольно сложная задача: имея базовую танковую пушку, создать из нее противотанковую, — поясняет Руслан Чумак. — В частности, функцию лафета изначально выполняла башня танка, а здесь его необходимо было разработать. Такой лафет должен был допускать наведение ствола по горизонтали и вертикали, иметь прицел, колесный ход, устройство для буксировки».

Ленинградские инженеры-артиллеристы не подвели: в кратчайшие сроки представили сразу несколько проектов, один из которых, предложенный начальником конструкторского бюро завода №7 Наркомата вооружения Николаем Антоновым, приняли к реализации. Первый образец противотанковой пушки был готов всего за 17 дней!

Уникальный случай: официально это изделие на вооружение Красной армии не принималось. Просто на этот процесс не было времени — некогда проводить масштабные испытания и согласовывать массу необходимых документов. Пушки требовались фронту уже вчера…

5 августа началось серийное производство и организованы поставки на фронт. За август противотанкисты получили порядка 155 пушек, за сентябрь — 446. Орудие для удобства транспортировки и перемещения боекомплекта изготавливалось со специальной повозкой — все шло в комплекте.

На фронте артиллеристы ласково назвали пушку «Ленинградкой». На самом деле официально изделие именовалось «45-мм упрощенная противотанковая пушка на колесном лафете». В заводской документации проходила как пушка «7-33»: цифра «7» означала номер изготавливающего ее завода, а «33» — порядковый номер орудия по заводской номенклатуре.

Важное преимущество «Ленинградки» отметили сразу: простая конструкция орудия позволила быстро нарастить производство. Однако, несмотря на то, что пушки изготавливались по одним чертежам, все они имели некоторые небольшие отличия, которые не влияли на боевые качества пушки. Так, в ходе производства на них ставили различные колеса: автомобильные, тележные, специальные цельностальные и т.д. — какие удалось найти.

Ввиду хронической нехватки прицелов иногда использовались даже оптические от винтовок. Попытки снизить для большей маневренности вес пушки привели к необходимости установки на нее щита меньшей площади. В блокадном городе производство несколько раз останавливалось ввиду отсутствия каких-либо деталей (чаще всего это были колеса), но вскоре возобновлялось — фронт не мог ждать...

Хотя артиллеристы признавали: боевые возможности «Ленинградки» были весьма скромными — все-таки изначально эту «переделку» объективно не могли снабдить необходимыми техническими характеристиками. В частности, пушка подпрыгивала при стрельбе, далеко не всегда выбрасывала гильзу — приходилось делать это вручную, допускала «недокаты» — расчет накатывал ее после выстрела и т.д.

К тому же «Ленинградка» все равно была очень тяжелой, да и отсутствие подшипников на колесах не позволяло малочисленному расчету быстро сменить позицию. Однако, несмотря на все эти недостатки, пушка пробивала броню некоторых немецких танков, а также уверенно «сбивала» вражеские пулеметы. Так, при прорыве блокады Ленинграда расчет орудия старшего сержанта Минакова уничтожил 16 огневых точек врага.

Всего завод №7 выпустил 657(!) 45-мм противотанковых пушек типа «7-33». В течение наиболее сложного периода 1941–1942 годов они практически полностью закрыли потребность Ленинградского фронта в противотанковой артиллерии. Более того, 100 пушек отправили за пределы блокадного кольца для снабжения войск, участвовавших в обороне Москвы. На Ленинградском фронте «Ленинградки» использовались вплоть до полного снятия блокады в 1944 году.

Как легендарное орудие появилось в одном из залов? Долгое время «Ленинградка» хранилась вне экспозиционного пространства музея, нуждаясь в проведении достаточно сложной реставрации. Для ее проведения требовались соответственные заводские условия. Незадолго до 75-летия Великой Победы за реставрацию взялось петербургское предприятие, являющееся правопреемником завода №7, который и выпустил ее в годы Великой Отечественной войны, — ОАО «Машиностроительный завод «Арсенал».

Масштабные работы по восстановлению поврежденных частей пушки провели в одном из цехов, вернув ей практически изначальный вид. Трудность заключалась в том, что нельзя было увлекаться новоделом — это ведь будущий музейный экспонат, и требовалось сохранить подлинный исторический облик.

Практически каждый день заводчане созванивались с музейными сотрудниками и обговаривали нюансы. Рабочие трудились под строгим контролем конструкторов — никакой самодеятельности не допускалось. Помогали и сотрудники соседнего сварочного цеха — им приходилось буквально «вытягивать» детали, выполнять без преувеличения ювелирные операции.

В результате многие вещи спасли, в том числе и те, которые изначально, как казалось, реставрировать невозможно. Разве что имеющееся повреждение щита фронтовой поры осталось без исправления — это отметина о боевом прошлом орудия.