Смоленск, 1611. Пиррова победа поляков

13 июня (н.с.) 1611 года после двадцатимесячной героической обороны пал Смоленск. Почти все его защитники погибли, мужественно сражаясь с врагом за эту важнейшую русскую крепость. Но и войско Речи Посполитой лишилось под ее стенами 2/3 своего состава. Одержанная поляками победа оказалась поистине пирровой. Это обстоятельство вынудило короля Сигизмунда III отказаться от похода на Москву. Так, во многом благодаря подвигу смолян, была спасена независимость русского государства. «Армейский стандарт» напоминает об этом важном событии нашей истории.

Годы великих бедствий

Начало XVII века было одним из самых тяжелых периодов в истории русской государственности. После пресечения московской династии Рюриковичей на престол взошел Борис Годунов, мудро правивший царством еще в качестве временщика при недееспособном Федоре Иоанновиче. Казалось, что новый царь, обретя всю полноту власти, продолжит начатое и приведет Московское государство к процветанию, но в ход истории вмешалась природа.

Летом 1601 года во всей европейской части страны дождь непрерывно шел на протяжении десяти недель! Урожай на полях не успел вызреть и погиб. За этим дождливым летом последовала чрезвычайно ранняя и холодная даже по российским меркам зима. Следующие два года выдались столь же экстремальными. Наступил повсеместный голод.

Борис Годунов повелел бесплатно выдавать простому люду зерно из царских хранилищ, но масштаб бедствия был огромен, и мера эта не могла исправить положения. Начались бунты, беглые крестьяне сбивались в разбойничьи шайки, грабившие всех подряд на большой дороге. Ослабленные голодом люди легко поддавались болезням. Начались эпидемии, усиливавшиеся тем, что трупы часто некому было предавать земле. Современникам происходящее казалось концом света!

Нашей бедой решили воспользоваться поляки. Они поддержали притязания на московский престол самозванца Лжедмитрия, выдававшего себя за сына Иоанна Грозного, дали ему войско и деньги. Вряд ли авантюристу удалось бы достичь своих целей, но в самый разгар войны неожиданно скончался царь Борис. Наследнику престола Федору Годунову в тот момент было всего 16 лет. Хотя юноша подавал очень большие надежды, в столь юном возрасте справиться с чрезвычайной ситуацией он из-за предательства бояр не смог и был вскоре свержен с престола и изуверски убит вместе с матерью.

Занявший царский трон Лжедмитрий смог усидеть на нем всего лишь год, после чего так же был низложен и умерщвлен. Вместо самозванца бояре возвели на престол вдохновителя заговора — князя Василия Шуйского. По происхождению он являлся Рюриковичем, однако законность его власти вызывала сомнения в народе. К тому же новый царь был нерешителен, во всем советовался с боярской думой и отнюдь не представлял собой сильной личности, крайне необходимой стране в столь сложный период.

В какой-то момент судьба улыбнулась России. Молодой племянник царя и талантливый полководец Михаил Скопин-Шуйский объединил вокруг себя патриотично настроенных дворян и простых воинов. В союзе со шведами он одержал ряд побед над войсками нового самозванца Лжедмитрия II, снял осаду с Троице-Сергиевой лавры, в течение пятнадцати месяцев геройски отбивавшейся от войска польско-литовских интервентов, и победоносно вошел в Москву.

Тут молодой герой стал готовить поход к осажденному поляками Смоленску, но был коварно отравлен. Молва приписала это мерзкое преступление брату царя Василия, завидовавшему славе Скопина-Шуйского. Многие считали, что и сам царь в этом деле не без греха, так как опасался племянника, ставшего очень популярным в народе. Впрочем, вряд ли Василий стал бы рубить сук, на котором сидел, ведь его надежда удержаться на престоле была всецело связана с военными успехами родственника, которого к тому же, не имея собственных детей, он объявил соправителем и наследником.

Без Скопина-Шуйского русско-шведское войско, выступившее на выручку Смоленску, потерпело возле села Клушина сокрушительное поражение от польско-литовской армии. Шведы во главе с Якобом Делагарди после битвы ушли на север и заняли Великий Новгород, превратившись из союзников в захватчиков. А Смоленск оказался предоставлен сам себе. Его защитники не могли рассчитывать на помощь извне, но их решимость стоять до конца от этого нисколько не поколебалась. И они покрыли себя неувядаемой славой.

Храбрый воевода Шеин

Узнав о планах короля Сигизмунда III идти с войском к Смоленску, воевода Михаил Борисович Шеин стал готовить город к обороне. Смоленск по тем временам представлял собой мощную крепость. Будучи опоясан каменной стеной со множеством башен, он надежно преграждал врагам путь с запада к Москве. Но одних стен и башен для успешной обороны было мало, и Шеин принял своевременные меры к усилению гарнизона города.

К состоявшим у него под началом стрельцам, пушкарям и дворянам воевода присовокупил ополчение из жителей города и окрестных крестьян. Всего его войско к началу осады насчитывало 5400 человек. Шеин разделил его на две части: осадную и «вылазную». Первая насчитывала 1900 бойцов и делилась на 38 отрядов (по числу башен), по 50 человек в каждом. Остальные 3500 воинов должны были осуществлять вылазки и находиться в резерве для усиления наиболее опасных участков обороны при вражеских приступах.

Регламент несения караульной службы на крепостных стенах, в башнях и у ворот был подробно расписан, а за его несоблюдение полагалась смертная казнь. Сам Шеин являл собой пример решительности и мужества и строго следил за неукоснительным исполнением своих приказов. Чтобы не дать противнику возможности удобно расположиться в предместье, все дома в Заднепровском посаде были сожжены. Их жителей воевода приказал без всякой оплаты расселить в жилищах горожан.

Принятые меры оказались весьма своевременными. Едва только Смоленск подготовился к осаде, как к его стенам подошли передовые отряды поляков, возглавляемые литовским канцлером Львом Сапегой. Это произошло 26 сентября 1609 года. Через три дня прибыли и главные силы врага во главе с самим королем Сигизмундом III. Рассчитывая на быструю сдачу города, польский король взял с собой в поход только полевую артиллерию и всего 5 тысяч пехоты. Конница насчитывала примерно 7500 всадников.

Надо учитывать, конечно, что вместе с королем пришли лучшие бойцы Речи Посполитой, но для штурма городских стен это войско было малопригодно.

Сигизмунд выдвинул Шеину ультиматум с требованием немедленной сдачи крепости. Воевода оставил его без ответа, а королевскому послу заявил, что если он еще раз приедет с такими требованиями, то будет утоплен в Днепре. Началась осада, продлившаяся долгих 20 месяцев…

Осада

Не желая прислушаться к совету многоопытного в военном деле коронного гетмана Станислава Жолкевского, считавшего силы войска недостаточными для приступа и предложившего сразу идти к Москве, Сигизмунд повелел ему начать штурм крепости. С 25 по 27 сентября поляки пытались взорвать двое городских ворот и ворваться через них в город. Но Шеин предусмотрел такое развитие событий и загодя приказал установить у каждых ворот деревянные срубы, наполненные землей с камнями.

Не добившись успеха, поляки ночью заложили под несколькими воротами мины и смогли одни из них взорвать. Однако уже изготовившуюся к атаке польскую кавалерию и пехоту защитники крепости подвергли интенсивному обстрелу со стен и башен. Стоявшие вплотную друг к другу поляки понесли огромные потери. Их атакующий порыв сменился неразберихой, паникой и бегством от стен города. Приступ завершился так и не начавшись. Попытки атаковать на других участках также обернулись провалом.

Потерпев неудачу, польский король решил дождаться подкреплений. Вскоре они прибыли. Это были реестровые украинские казаки и запорожцы, общим числом в 10 тыс. бойцов. Вместе с ними в распоряжении Сигизмунда оказалось 22-тысячное войско. Четырехкратный перевес в численности над осажденными позволял полякам надеяться на успешное продолжение осады.

Они повели эту осаду по всем канонам военной науки тех лет. Но и Михаил Шеин был с этой наукой хорошо знаком. Тайные подкопы поляков под стены с целью закладки под них мин осажденные своевременно обнаруживали на слух и вели к ним контргалереи. А когда вражеская минная галерея была уже совсем рядом, в контрподкопе взрывали пороховой заряд. Вся работа врага шла насмарку, а кроме того, противник нес немалые потери людьми, заживо похороненными под обвалами. Удачными были и вылазки за стены города.

Но наступившая зима 1609–1610 годов выдалась суровой. В условиях недостатка продовольствия она привела к многочисленным болезням и смертям в рядах осажденных. Шеин мог восполнить потери только ослабленными голодом и не имевшими боевого опыта жителями города, в то время как королевское войско пополнялось польско-литовскими дворянами и наемниками из стран Западной Европы. И тем не менее Смоленск держался.

В начале 1610 года защитников Смоленска весьма ободрили вести о победах Михаила Скопина-Шуйского. Молодой полководец к тому же отправлял им в помощь небольшие отряды всадников и лыжников, терзавших вражеские коммуникации. Но у побед Скопина-Шуйского была и оборотная сторона. Из Тушинского лагеря, брошенного самозванцем и его сторонниками, в войско короля перебежало немалое число поляков, литовцев и украинских казаков.

Стекались они и из других русских земель, где мародерствовать стало для них опасно. Вместе с подкреплениями, прибывавшими из Польши, вся эта интернациональная сволочь значительно усиливала осаждавшую Смоленск вражескую армию. А вместе с весенним теплом пришли и страшные вести о внезапной смерти Скопина-Шуйского и разгроме у Клушина войска, шедшего на выручку смолянам. Надежда на скорое деблокирование города растаяла.

Но Шеин и не думал сдаваться. Ничто не могло сломить его мужества и воли защитников города к сопротивлению. Прибытие во вражеский стан тяжелых осадных пушек и проделанные их огнем бреши в стене не смогли обеспечить полякам успех их новых штурмов. Смоляне отбили все приступы с большими потерями для атаковавших, а их храбрый, непреклонный и искусный воевода принимал своевременные меры по укреплению слабых участков стены и по противодействию осадным работам противника.

Даже когда в Москве был свержен царь Василий Шуйский и власть перешла к «семибоярщине», присягнувшей на верность приглашенному ею на царство польскому королевичу Владиславу, Шеин отказался сдать город Сигизмунду вопреки полученной из столицы грамоте с таким требованием. Часть дворян, оборонявших город, заколебалась было, считая дальнейшее сопротивление потерявшим смысл, но воевода не позволил возобладать этим настроениям.

Вести о сборе Первого ополчения воодушевили защитников Смоленска. Они вновь прониклись надеждой на деблокирование города. Отбив целый ряд новых штурмов, смоляне пережили в осаде и вторую зиму. Но к весне число способных держать оружие уменьшилось до двухсот человек. На каждого из них приходилось по 20–30 метров крепостной стены! Силы обороняющихся оказались на исходе.

Последний подвиг

Прекрасно зная о том, что город теперь защищает лишь горстка оставшихся в живых воинов, поляки решились на еще один приступ. 13 июня 1611 года они ринулись к крепостным стенам со всех сторон, чтобы не позволить обороняющимся собраться на одном-двух угрожаемых участках. Эта тактика возымела действие. Не в силах удержать стены русские отступили на улицы города и продолжили сражаться там.

Николай Карамзин повествует о последнем дне этой героической обороны так: «Ляхи, везде одолевая, стремились к главному храму Богоматери, где заперлися многие из граждан и купцов с семействами… и пороховой казною. Уже не было спасения: россияне зажгли порох и взлетели на воздух с детьми, имением и славою!».

И далее: «Еще один воин стоял на высокой башне с мечом окровавленным и противился ляхам: доблестный Шеин» (Жолкевский писал, что воевода убил с десяток противников в бою!). «Он хотел смерти, но пред ним плакали жена, юная дочь, сын малолетний. Тронутый их слезами, Шеин объявил, что сдается вождю ляхов».

Сигизмунд, проявив редкую низость, приказал пытать русского предводителя и потом подвергал его различным унижениям. Так он мстил герою за то, что долгой обороной Смоленска Шеин обескровил королевскую армию, потери которой составили до 30 тыс. человек. Это две трети общей численности участвовавших в осаде бойцов. К тому же он сорвал весь план войны, не позволив войску поляков двинуться к Москве в момент наибольшей для нее опасности.

О подвиге смолян Карамзин пишет: «Не Польша, но Россия могла торжествовать сей день, великий в ее летописях». Трудно не согласиться со словами великого историка. Почтим и мы сегодня память защитников Смоленска. Они подали славный пример многим поколениям русских людей, предпочтя геройскую смерть подчинению иноземной власти. Честь им всем и слава во веки веков!