Последний салют капитана Сакена

31 мая — дважды знаменательная дата в истории российского флота. В 1743 году эскадра гребных кораблей под командованием капитана 1 ранга Ивана Ивановича Кайсарова в бою у острова Корпо нанесла в этот день поражение вдвое превосходящим силам шведов. А в 1788 году эту дату навеки вписал в историю нашего флота капитан 2 ранга Христиан Иванович Остен-Сакен. Его подвиг и два с половиной столетия спустя является ярким образцом великого мужества, бесстрашия и решимости. «Армейский стандарт» напоминает о событиях, связанных с именами этих двух капитанов.

Неудавшийся реванш шведов

Проиграв Петру I Великую Северную войну (1700–1721), шведы сразу же стали помышлять о реванше. Но их желание восстановить великодержавный статус королевства не совпадало с возможностями изрядно потрепанной той войной Швеции. Прошло, однако, 20 лет, историческое поколение, еще не забывшее ужаса Полтавского разгрома, сменилось другим, и стремление вернуть утраченные земли возобладало над разумной осторожностью.

Рассчитывая на поддержку Франции, обеспокоенной первыми попытками России участвовать в европейских делах, и на вполне возможный союз с Османской империей, основанный на принципе «враг врага — мой друг», летом 1741 года Швеция объявила России войну.

Ход боевых действий не оправдал, однако, надежд шведов. До осени их армия в Финляндии потерпела ряд поражений. Назревал окончательный разгром, но тут потомки викингов получили неожиданную передышку. В Петербурге произошел государственный переворот, и Россия предложила заключить на некоторое время перемирие. Шведы охотно согласились.

Перемирие закончилось весной 1742 года. Взошедшая на престол «дщерь Петра Великого» Елизавета не собиралась так просто спускать шведам их дерзость. Русские войска продолжили наступление и ко второй осени той войны полностью заняли Финляндию. Оставив всю артиллерию, разбитая армия противника бежала на кораблях в Швецию.

Морской бой, завершивший войну на суше

К началу войны оба флота — и наш, и шведский — пребывали далеко не в самом лучшем состоянии. Несмотря на формально сильный корабельный состав (24 линейных корабля в русском флоте и 22 — в шведском), фактически они мало годились для серьезных боевых действий. Боевые единицы обветшали, стоя в основном у причалов, их команды не имели достаточных навыков ни для морских походов, ни тем более — для решительных сражений с противником.

Прекрасно всё это понимая, командование противоборствующих флотов так и не довело дело до серьезных столкновений. Но одно небольшое сражение все же состоялось. Произошло оно в самые последние дни войны.

В мае 1743 года уже шли мирные переговоры. Шведы пытались сохранить за собой хотя бы то, что имели до начала войны. Русские, занявшие Финляндию и готовые наступать дальше, хотели от шведов уступок. Желая получить хоть какие-то «козыри» для переговоров, наследники печальной славы Карла XII попробовали организовать контрнаступление на море.

Наши моряки тоже не пребывали в неге. Им поставили задачу высадить на стратегически важных Аландских островах десант. Приняв солдат на галеры, гребная эскадра двинулась на северо-запад вдоль финского берега. Он весь был изрезан шхерами, действовать в которых крупные парусные корабли не могли из-за обилия мелей и скал. Шведский гребной флот в это время занял позицию у острова Корпо, недалеко от портового города Або (ныне — Турку).

29 мая противники увидели друг друга, но из-за шторма и сильного ливня в бой вступить не смогли. На следующий день, пока продолжалась непогода, русские установили на ближайших к узкому проливу островках две батареи, насчитывавшие в общей сложности 8 пушек.

31 мая 1743 года шведский контр-адмирал Аксель Фалькенгрен предпринял атаку на русскую эскадру. У него было 18 галер и 1 прам (парусно-гребной корабль с очень плохими мореходными качествами, но довольно сильной артиллерией). Наша эскадра несколько превосходило шведскую силой (21 галера и 2 прама), но так как она заняла оборонительную позицию в узком проливе, то смогла задействовать в бою меньше половины своих кораблей.

Общее командование с русской стороны осуществлял находившийся на одной из батарей генерал-аншеф Яков Кейт. Непосредственно кораблями, принявшими участие в бою (2 прама и 8 галер) командовал капитан 1 ранга Иван Иванович Кайсаров. Он был опытным моряком, начавшим службу на флоте еще при Петре I.

Бой начался в 3 часа пополудни выстрелом сигнальной ракеты со шведского прама «Геркулес». Шведы подошли на пушечный выстрел и открыли огонь. Русские поначалу не отвечали, рассчитывая, что противник подойдет ближе, на расстояние ружейного выстрела, но когда убедились, что шведы вовсе не горят желанием этого делать, открыли ответный огонь и первыми добились попадания. Ядро с нашего прама «Дикий бык» угодило в корму «Геркулеса».

Второй прам русской эскадры «Олифант», а затем три из восьми поместившихся в проливе галер также вступили в интенсивную перестрелку со шведами. Эскадра королевского флота тоже не могла ввести в сражение одновременно все свои корабли, но часть из них пыталась вести перекидной огонь через сушу. Успеха, впрочем, эта стрельба не имела. Русские береговые батареи вступали в бой, когда галеры противника приближались на расстояние выстрела.

Перестрелка длилась до 19 часов вечера и закончилась вскоре после того, как «Геркулес» получил настолько сильные повреждения, что вышел из боя и укрылся за скалистым островком. Через некоторое время отступили и галеры шведов, многие из которых были изрядно побиты, лишились большей части весел и потому «шли в три весла», как сообщалось в русском описании боя. Фалькенгрен понял, что сражение проиграно и приказал эскадре уходить.

Эта в общем-то невеликая победа имела большое политическое значение. Мирные переговоры шли в городке Або, который от места боя отделяло несколько миль, так что дипломаты даже слышали залпы пушек. Известие о поражении шведов еще более ослабило переговорные позиции их делегации.

В июне Швеция признала победу России в войне, уступив часть финских земель на границе с Карелией, но, что гораздо важнее, окончательно приняла итоги Северной войны. Швеция надолго отказалась от иллюзорных планов вернуть себе Прибалтику и земли вдоль реки Невы.

Герои-иностранцы на службе России

В 1787 году Османская империя, так и не смирившись с присоединением к России Крымского ханства и заручившись дипломатической поддержкой Англии, Франции и Пруссии, начала очередную русско-турецкую войну. Одним из важных эпизодов этого противоборства стала осада Очакова.

В июле 1788 года, после уничтожения Александром Суворовым пятитысячного десанта янычар у Кинбурна, армия под командованием Григория Потемкина плотно блокировала Очаков со стороны суши. Но на Черном море в то время еще почти безраздельно господствовали османы, делавшие на свои военно-морские силы основную ставку в войне.

Русский Черноморский флот тогда только создавался и набирал мощь. И все же для успешного ведения осады приморской крепости необходимо было воспрепятствовать подвозу в нее подкреплений и припасов. С этой целью в Днепровском лимане сосредоточилась гребная флотилия. В ее состав вошли 7 галер, 7 дубель-шлюпок, 7 плавучих батарей, 7 палубных ботов, брандер и 22 лодки.

Командовал французский принц на русской службе Карл-Генрих Нассау-Зиген — весьма неплохой военачальник, уже успевший повоевать под разными флагами, отчаянный храбрец и в хорошем смысле авантюрист. Он, кстати, был не единственным харизматичным иностранцем, служившим в те годы России.

В Севастополе парусную эскадру (2 линейных корабля, 4 фрегата и 8 мелких судов) возглавлял участник войны за независимость Северо-Американских Соединенных Штатов шотландец Джон Пол Джонс. Его назначили командовать этой эскадрой в обход грека Панагиотти Алексиано, поступившего на службу в русский флот во время Архипелагской экспедиции (1769–1774) и успевшего в ходе нее прославиться.

Свое огорчение грек выразил таким геройством под Очаковым, что вызвал восхищение даже у видавших виды Потемкина, Нассау-Зигена и Джонса! Абсолютным бесстрашием отличался и еще один иностранец — Джулиано де Ломбард. Командуя галерой «Десна», молодой итальянец не раз бросался в бой против во много раз превосходящих сил турок и заставлял их отступать. Его находчивость и доблесть в морских боях у Кинбурна приводила в восторг самого Суворова.

Но даже на фоне собравшейся в одном месте плеяды столь ярких личностей и их потрясающей храбрости Христиан Иванович (Рейнгольд) фон Остен-Сакен смог отличиться при осаде Очакова подвигом, затмившим все другие и навеки вписавшим его имя в историю России и ее военно-морского флота.

Российский немец

В отличие от вышеперечисленных иностранцев, остзейский немец Рейнгольд фон Остен-Сакен являлся потомственным подданным Российской империи. Происходил он из очень древнего и знаменитого рода, но появился на свет в небогатой дворянской семье. Как было принято тогда в России, его немецкое имя заменили на более привычные для русского уха имя-отчество Христиан Иванович.

В возрасте 11 лет он поступил в Морской кадетский корпус. Проучившись там 8 лет, закончил его в 1772 году и в марте получил звание мичмана. В составе команды 80-пушечного линейного корабля «Чесма» Остен-Сакен отправился в Средиземное море. Там в ходе Первой Архипелагской экспедиции успел принять участие в Патрасском сражении и в блокаде Дарданелл.

С 1775 по 1786 год Христиан служил на Балтийском флоте. В 1777 году ему было присвоено звание лейтенанта, а в 1784 году — капитан-лейтенанта. Через два года Остен-Сакен получил перевод на Черноморский флот. Там он стал капитаном 2 ранга (1787), командовал галерой, транспортным судном, отрядом небольших грузовых судов, занимался и постройкой малых судов.

Несмотря на не особо быструю карьеру, поручения он выполнял отменно, за что пользовался уважением со стороны флотского начальства и даже самого Григория Потемкина. Перед началом осады Очакова, когда понадобились опытные командиры, один из главных организаторов Черноморского флота контр-адмирал Николай Мордвинов назначил Остен-Сакена командовать дубель-шлюпкой №2, входившей в состав флотилии Нассау-Зигена.

Для капитана 2 ранга такое назначение было, конечно, не верхом мечтаний. Дубель-шлюпка являла собой неуклюжий и тихоходный палубный парусно-гребной кораблик длиной в 21 метр с двумя мачтами и 21 парой весел. Его предназначением был обстрел берега со стороны моря. Для этого на носу располагались одна 12-фунтовая и две 32-фунтовые пушки. Другие четыре пушки стояли по бортам и были очень малого калибра.

Вместе с двумя шебеками (относительно быстроходными парусно-гребными кораблями) дубель-шлюпку №2 по просьбе Суворова прикомандировали к крепости Кинбурн для наблюдения за турецким флотом в море и сообщения с главными силами нашей Лиманской флотилии. Командование маленьким отрядом из трех кораблей принял Христиан Иванович Остен-Сакен.

Когда честь превыше жизни

Султан Абдул-Хамид был обескуражен неудачным началом боевых действий в Северном Причерноморье и потребовал от командующего флотом Хасана-паши решительных действий с целью достижения перелома. Для этого флот турок должен был атаковать и уничтожить слабую, в сравнении с ним, русскую флотилию в лимане, совместно с сухопутными силами снять с Очакова осаду, овладеть Херсоном и Кинбурном, а затем начать вторжение в Крым.

В конце мая огромная османская армада появилась ввиду Кинбурна. Общее число вымпелов в ней приближалось к сотне. Хасан-паша разделил силы на две части. Гребная флотилия из 53 боевых единиц подошла непосредственно к Очакову, а 45 парусных кораблей, в том числе вооруженные тяжелыми пушками, 24 линейных корабля и больших фрегата, стали маневрировать в 10–15 милях от входа в лиман.

Суворов вызвал к себе Остен-Сакена и приказал ему немедленно уводить отряд на соединение с основными силами русского флота. Сакен отправил в лиман обе шебеки, но сам выпросил позволение остаться с дубель-шлюпкой еще на день для того, чтобы детальнее определить состав сил противника. Возражать Александр Васильевич не стал. Эта задержка оказалась роковой.

31 мая турки неожиданно активизировались и, заметив уходящее в лиман русское суденышко, отрядили в погоню за ним 13 галер. Как ни старались гребцы, дубель-шлюпка сильно уступала быстроходным галерам скоростью. Но наши моряки и не думали сдаваться, хотя алжирские и тунисские пираты, составлявшие команды вражеских кораблей, уже громко этого требовали.

Развернув дубель-шлюпку носом к врагу, Сакен выстрелами пушек повредил и вынудил выйти из боя сначала одну, а потом и еще две галеры. Враги были шокированы. Воспользовавшись этой паузой, он приказал спустить на воду ялик. Посадив в него 9 матросов, командир отдал им флаг корабля и велел передать Нассау-Зигену, что ни дубель-шлюпка, ни он сам не попадут в руки врагов.

Алжирские и тунисские головорезы быстро опомнились и вновь устремились в бой, пытаясь с разных сторон нанести таранные удары. От нескольких таких ударов Сакен, искусно маневрируя, уклонился, но в какой-то момент одна из галер все же врезалась на полном ходу в борт дубель-шлюпки. Следом с ней сцепилось еще три галеры. Началась неравная абордажная схватка.

Русские моряки сражались отчаянно, отбивая атаку за атакой. Пощады никто не просил. Старались только лишь подороже продать свои жизни, однако долго держаться против многократно превосходящих численностью врагов было невозможно. Когда Сакен увидел, что враги уже поднимают на мачте свой флаг, он схватил тлеющий возле пушки фитиль, прорвался с ним к люку крюйт-камеры и быстро спустился вниз…

Огромной силы взрыв превратил дубель-шлюпку в кучу обломков. Четыре вражеские галеры постигла такая же участь. Остальные галеры противника подобрали из воды немногих чудом уцелевших товарищей и ушли к своей эскадре. Вместо ожидавшегося легкого трофея они привезли командующему печальную весть о гибели четырех своих кораблей и повреждении еще трех.

Во всех флотах той эпохи военные корабли при встрече приветствовали друг друга пушечным салютом. Наверняка доводилось давать салют и Христиану Ивановичу Остен-Сакену. Но его последний салют, которым он «почтил» турок, запомнился им надолго. После этого они даже при большом превосходстве сил на протяжении всей войны опасались брать русские корабли на абордаж. Ведь мало ли, вдруг и там есть человек, для которого геройская смерть более предпочтительней, нежели позорный плен!

Должны помнить вечно

Большой храбрец Нассау-Зиген, побывавший во многих переделках, узнав о подвиге Сакена, был потрясен до глубины души. «Так погибают настоящие герои! — сказал этот отчаянный рубака. — Я знал многих храбрецов на всех флотах европейских, но такого видеть не приходилось!»

Даже сама Екатерина II, обычно не особенно сентиментальная, растрогалась, прочитав доклад Потемкина о подвиге Сакена. «Светлейший» сделал акцент на то, что «неустрашимость, с которою он сражался и геройская его смерть показали туркам, каких они имеют неприятелей». Императрица пожаловала родному брату и сестрам Христиана Ивановича (у погибшего героя жены и детей не было) большую пожизненную пенсию и имение близ Митавы (ныне — Елгава в Латвии).

Кроме того, Екатерина приказала отыскать состоявших на службе остальных братьев Остен-Сакена с тем, чтобы спросить, какие милости она может им оказать. И даже после этого она, обращаясь к своему канцлеру Александру Безбородко, неудовлетворенно вопросила: «Что же я еще могу сделать для него!?»

В честь столетия достославного подвига в 1888 году имя «Капитан Сакен» было присвоено минному крейсеру Черноморского флота. Хотелось бы, чтобы так же назвали один из новых российских боевых кораблей. Ведь присвоение кораблю такого имени было бы не только данью славным традициям нашего флота, но и вдохновляло бы на подвиги российских военных сегодня.

К счастью для России, в рядах ее армии и флота всегда были великие герои. Как не вспомнить об Архипе Осипове, взорвавшем пороховой погреб крепости вместе с сотнями ворвавшихся в нее врагов? Есть и в наши дни примеры, подобные самопожертвованию капитана Сакена. Их мы тоже обязаны чтить и помнить на протяжении многих столетий! Александр Прохоренко, Роман Филиппов, Нурмагомед Гаджимагомедов… Они тоже предпочли геройскую гибель плену, тоже унесли с собой уже восторжествовавших было врагов. И мы можем смело сказать: пока рождаются в России такие люди, победить ее в войне невозможно!