Битва при Нови

15 августа (н.с.) 1799 года в ходе Итальянского похода Александра Суворова возглавляемая им русско-австрийская армия одержала решительную победу над французами возле городка Нови. Если судить о достигнутом результате только на основании сухих статистических данных, то может показаться, что победа была заранее обусловлена большим численным перевесом союзной армии над французской. Но почему же тогда эта победа Суворова вызвала столь громкий резонанс во всей Европе, а император Павел I с трудом смог придумать за нее достойную победителя награду? «Армейский стандарт» попробует ответить на эти вопросы.

О чем сокрушался Суворов

Есть известная истина, которая явно не по душе авторам, пишущим в жанре так называемой альтернативной истории. Она гласит: история не знает сослагательного наклонения. И всё же возникают порой вопросы, поиск ответов на которые возможен лишь в пластах умозрительных заключений.

Один из таких вопросов: кто бы победил в сражении, если бы на поле боя сошлись войска под командованием Александра Васильевича Суворова с одной стороны и Наполеона Бонапарта — с другой?

Непростой вопрос, учитывая, что военное дело, пожалуй, больше, чем все другие сферы человеческой жизнедеятельности, зависит от влияния капризной и переменчивой богини Фортуны.

Хоть и редко, но бывали случаи, когда судьбу сражений решал героический порыв незначительной по численности группы бойцов или даже подвиг всего лишь одного воина, один удачный или, наоборот, неудачный выстрел. А уж гибель командующего отражалась на конечном результате битвы не раз и не два.

Поэтому приведем некоторые факты и высказывания, а право делать выводы оставим за читателем…

Направляясь в Египет, генерал Бонапарт захватил Мальту, владение Ордена Иоаннитов, Великим Магистром которого за год до этого был избран Павел I. Русский император, равнодушный дотоле к идее войны с революционной Францией, воспринял удар по Мальте как личное оскорбление и, наконец, откликнулся на безуспешные ранее просьбы австрийцев о действенной помощи.

Инициатор антифранцузской коалиции, Англия настояла на обращении к Павлу I с просьбой о назначении главнокомандующим союзными силами в Италии «знаменитого мужеством и подвигами» и не знавшего поражений Суворова. Павел согласился и вызвал скучавшего в ссылке фельдмаршала в столицу. Перспектива побить на старости лет еще и прославившиеся победами в Европе революционные французские армии Суворова очень обрадовала, и он поспешил ко двору.

Обычно очень придирчивый к неукоснительному исполнению введенных им новых правил, император проявил беспрецедентную снисходительность к пожеланию старого воина не соблюдать оные в вверяемых ему войсках! «Веди войну по-своему, как умеешь», — согласился Павел.

Суворов мечтал закончить свою блестящую военную карьеру каким-нибудь грандиозным по масштабу делом. Восстановление французской монархии вполне подходило под это определение. По пути в Италию фельдмаршал встретился с нашедшим приют в России будущим французским королем Людовиком XVIII и назначил ему свидание в следующем году в Париже.

Во время этой встречи, он, однако, посетовал на одно обстоятельство. «Бог, в наказание за грехи мои, послал Бонапарта в Египет, чтобы не дать мне славы победить его», — сказал полководец Людовику. В искренности его огорчения не может быть никаких сомнений. Александр Васильевич был на редкость славолюбив. Он и в ссылке внимательно следил за конкурентами в праве считаться лучшим из лучших в Европе. Читая в газетах сообщения о громких победах Бонапарта в Италии, Суворов говорил: «Ох, далеко шагает мальчик. Пора бы унять его!»

Кто-то может сказать, что это самоуверенность, или, по крайней мере, всего лишь слова самого Суворова. Но через несколько лет французский маршал Жак Этьен Макдоналд, видевший в деле обоих великих полководцев, очень прозрачно намекнул в частной беседе русскому послу, что ставит Суворова выше Наполеона. Это, конечно же, тоже субъективное мнение, ничего еще напрямую не доказывающее. Есть, однако, и весьма интересный факт…

Менее чем через месяц после смерти Суворова состоялась знаменитая битва при Маренго. Вернувшемуся из Египта Наполеону противостоял австрийский фельдмаршал Михаэль фон Мелас, состоявший у Суворова заместителем во время его Итальянского похода. Лично храбрый старец, но посредственный полководец, без претензий смотревший на Александра Васильевича снизу вверх, разбил Наполеона! Поручив преследование отступающего противника одному из подчиненных генералов, Мелас уехал отдыхать.

Репутацию будущего императора французов спас генерал Луи Дезе, вовремя пришедший на помощь Бонапарту. Внезапно атаковав австрийцев, уже почти совершенно расслабившихся и преследовавших французов чуть ли не строем походных колонн, он круто изменил положение.

Сам генерал Дезе погиб в сражении, но позволил армии Наполеона перейти в контрнаступление и разгромить уже торжествующего врага. Конечно, битва при Маренго изобиловала случайными обстоятельствами, но, согласитесь, первый успешный для австрийцев бой явно был не в пользу Наполеона-полководца.

Вопреки кабинетной стратегии

По прибытии русского полководца в Вену император Франц II присвоил ему звание австрийского фельдмаршала, а гофкригсрат (придворный военный совет) предложил на рассмотрение детально расписанный план кампании в Северной Италии. План этот предусматривал продвижение до реки Адды.

Суворов питал глубокую личную неприязнь к порочной австрийской системе командования войсками из венских кабинетов и сразу продемонстрировал это. Перечеркнув красным карандашом крест-накрест весь план, он заявил, что переходом через Адду только начнет кампанию, а завершит ее там, «где Бог положит».

Этим демонстративным жестом великий полководец хотел сразу опустить гофкригсрат на «землю грешную». Суворов решил, что ему это удалось, но недооценил влияние австрийской военно-бюрократической машины. Она ставила ему палки в колеса на всём протяжении итальянской кампании.

Несмотря на это, Александр Васильевич шел от победы к победе и заставил всю Европу говорить о нем с изумлением и восторгом. Армия Французской Республики к тому времени стяжала себе громкую славу. Высочайший боевой дух солдат подкреплялся талантами выдвинувшихся за годы войн с европейскими монархиями генералов. Их методы ведения войны были во многом схожи с суворовскими. Но это только добавляло азарта гению.

Суворов непритворно обрадовался, когда в самом начале боевых действий заурядного генерала Бартелеми Шерера сменил уже успевший прославиться Жан Моро, считавшийся в те годы равным Бонапарту. На реке Адде Суворов разбил его и, как ранее обещал, начал кампанию переходом через эту реку.

Затем в изнурительном трехдневном сражении он нанес полное поражение несколько превосходящим силам Макдоналда. Эта армия перестала являть собой организованную боевую силу. Разрозненные ее остатки просочились на соединение с Моро. Битва произошла на реке Треббии, там же, где в 218 году до н.э. Ганнибал разбил римские легионы. Суворову это обстоятельство пришлось особенно по душе.

Французские гарнизоны итальянских крепостей после поражения на Треббии стали один за другим сдаваться. Общее положение республиканских войск в Италии оказалось катастрофическим, и Директория приняла чрезвычайные меры. Объявив еще одну волну мобилизации и пополнив, наряду с другими, армию Моро, она поставила ему задачу немедленно перейти в решительное наступление, разбить Суворова и вернуть контроль над севером Италии.

Моро совершенно справедливо ответил, что для наступления сил у него явно недостаточно. Он предложил занять оборону на перевалах Апеннинских гор с тем, чтобы не пропустить Суворова в южную Францию. Этот благоразумный план опытного военачальника был Директорией отвергнут. Моро отстранили от командования, прислав ему на замену Бартелеми Жубера.

Как коса срезала камень

Молодой перспективный генерал Жубер был сторонником наступательной тактики и придерживался принципа: «Если меч короток, нужно сделать лишний шаг». Перед отъездом в Италию он пообещал вернуться с победой или умереть, а по прибытии в действующую армию сразу двинулся с ней вперед.

Моро, понимая всю степень опасности, нависшей над Жубером, предложил ему содействие. Жубер с радостью принял предложение. Он был храбр, но не безрассуден. Особенно пыл его остыл, когда, выдвинувшись к городку Нови и остановившись на высотах, генерал увидел на равнине собравшуюся там русско-австрийскую армию. Он полагал, что силы Суворова разбросаны по всей северо-западной Италии и рассчитывал бить их по частям.

Суворов тоже не имел точных данных о численности противника, считая, что французов примерно 20 тысяч. На самом деле из имевшихся у него 45 тысяч бойцов Жубер взял в поход 38 тысяч. Суворов непосредственно на поле боя сосредоточил 56 тысяч пехотинцев и всадников. Еще 8–9 тысяч бойцов под командованием генерала Андрея Розенберга находились неподалеку, но непосредственного участия в битве они не приняли.

Сутки армии простояли без движения. Суворов рассчитывал, что французы спустятся для генерального сражения на равнину, где он мог эффективно использовать довольно многочисленную кавалерию, однако Жубер уже осознал свою опрометчивость. Он бы даже отступил, но отход на виду у противника повлек бы за собой преследование и неизбежные большие потери. Да и о клятве молодой генерал помнил. Поэтому Жубер решил остаться на занятой им очень сильной позиции и стойко оборонять ее.

На следующий день, 15 августа 1799 года, видя, что выманить французов в долину не удалось, Суворов отдал приказ атаковать их. Наступление начал корпус австрийского генерала Пауля Края, составлявший половину союзной армии. Он нанес удар по левому флангу противника. Жубер лично возглавил контратаку резерва и сразу же пал, насмерть сраженный пулей. Австрийцы, однако, вынуждены были отступить.

Командование над французами принял Моро, которому опять, как и в битве на Адде, пришлось бороться с последствиями чужих ошибок. Он сделал все, что смог, и, наверное, справился бы с ситуацией, если бы его противником не был сам Суворов!

После того, как Край отступил, Моро приказал не покидать сильные позиции для его преследования. Это было правильное решение. Преследующих легко могли отрезать и уничтожить.

После неудавшейся атаки на правом фланге Суворов приказал наступать по всему фронту. Петр Багратион с двумя тысячами солдат возглавил атаку на укрепления Нови. Русским удалось ворваться в предместья, но полевые пушки не могли пробить стены крепости, а французов, защищавших ее, было даже больше, чем атакующих русских.

В обход Багратиона Моро двинул дивизию генерала Франсуа Ватрена, а из Нови вышла для контратаки французская колонна. От окружения и истребления отряд Багратиона спас корпус генерала Вилима Дерфельдена, вовремя подоспевший на помощь. Одновременным дружным натиском в центре и на флангах попытавшийся перейти в контрнаступление противник всюду был отброшен на исходные позиции. Но уже там французы держались с примерной стойкостью.

Корпус Дерфельдена не смог ворваться на высоты на плечах французов. Они отбили ещё два яростных натиска, хотя Суворов сам водил бойцов в атаки и даже прибег к своим эксцентричным чудачествам. Фельдмаршал лег перед русскими солдатами на землю и стал кричать: «Ройте мне могилу здесь, я не переживу этого дня!»

Не помогло и это; позиции противника были слишком уж сильны. Лобовой атакой их было не взять.

В час дня Суворов приказал прекратить штурм. Но еще до этого, примерно в 12 часов, он велел находившемуся в резерве корпусу Меласа (около 9 тысяч солдат) начать обход правого фланга противника. Мелас двигался настолько медленно, что Суворов даже будто бы пригрозил фельдмаршалу расстрелом, если тот не ускорится.

К 15 часам, когда обходной маневр наконец-то был завершен, наступление возобновилось. Моро уже задействовал все резервы при отражении атак на Нови, поэтому больше ничего противопоставить Суворову не смог. Союзные войска преодолели кручи и повсюду сбили французов с обороняемых ими рубежей. Отступление армии Моро быстро превратилось в беспорядочное бегство.

Бросив конницу преследовать бегущих, Суворов довершил разгром. Только небольшой отряд генерала Лорана Сен-Сира, построившись в каре, сумел отступить организованно. Французы бросили все пушки и потеряли около десяти тысяч человек. Коса Суворова срезала крепкую, как камень, позицию противника. Путь на Геную и в южные французские провинции был открыт…

Павел I в качестве беспрецедентной награды за эту победу повелел гвардии и всем войскам даже в его присутствии отдавать Суворову почести, по уставу положенные только императору, ибо, по его словам, Александр Васильевич «поставил себя выше награждений»!

А Моро писал впоследствии: «Что же можно сказать о генерале, который обладает стойкостью выше человеческой, который погибнет сам и уложит свою армию до последнего солдата, прежде чем отступит на один шаг?» Оправдывал ли он таким образом свое поражение от Суворова? Нет! Он просто констатировал факт. Факт непобедимости русского гения войны!