Батум, 1878. Старт торпедной эры

145 лет назад, 25 января (по новому стилю) 1878 года, русские военные моряки впервые в мировой истории осуществили успешную торпедную атаку. Потопленный ими турецкий боевой корабль был невелик и не представлял большой ценности для вражеского флота. Но даже если бы на его месте оказался самый мощный для тех лет броненосец, участь его оказалась бы точно такой же. Подводную часть корпуса броня не защищала, а новое оружие наносило удар именно в эту уязвимую область. Статья «Армейского стандарта» о том, как и когда появились первые торпеды, и о том, как наши моряки, потопив с их помощью турецкий пароход, положили начало отсчету новой эры военно-морской истории.

Предшественницы торпед

Вскоре после изобретения первого взрывчатого вещества, пороха, возникла идея применять его не только в качестве топлива для ракет и зарядов для стрельбы из огнестрельного оружия, но и как средство для разрушения вражеских укреплений. Пороховые мины посредством подкопа закладывали под стены крепостей и разрушали их взрывом.

Эффективность подобного метода породила идею использовать мины не только на суше, но и на море. Китайский артиллерист Цзяо Ю изложил эту мысль в своем трактате, написанном еще в XIV веке. А в XVI веке китайцы уже использовали морские мины против японских пиратов.

На Западе первые попытки применения морских мин были сделаны в начале XVII века англичанами. Опыт оказался неудачным, но сама идея потопления вражеских кораблей с помощью дрейфующих по морю пороховых зарядов не была окончательно отброшена.

Во время американской войны за независимость Дэвиду Бушнелю удалось создать вполне пригодную для практического применения морскую мину. Она представляла собой герметичную бочку с порохом, снабженную ударно-спусковым механизмом, подрывавшим мину при столкновении с бортом судна.

В 1812 году российский инженер Павел Шиллинг впервые в мире осуществил удачные испытания подводного фугаса с электрическим взрывателем. Это изобретение долго оставалось невостребованным. Только лишь через 20 лет изобретатель смог заинтересовать императора Николая I. Лично увидев и оценив возможности нового оружия, он учредил «Комитет о подводных опытах» и выделил средства на продолжение испытаний.

Подключившийся к работе комитета великий физик Борис Якоби смог создать плавучую гальваноударную мину. В годы Крымской войны это изобретение позволило России надежно защитить морские подступы к Санкт-Петербургу. 20 июля (н.с.) 1855 года сразу 4 английских парохода подорвались на минах, в большом количестве выставленных у крепости Кронштадт. Это привело к поспешному отступлению вражеского флота.

Эффективность минного оружия натолкнула изобретателей на дерзкую мысль: а что если не только пассивно ждать приближения противника к минному полю, но и попробовать самим доставить смертоносный заряд к борту вражеского корабля? Как следствие, появились минные катера с буксируемыми и шестовыми минами.

В боевой обстановке их начали применять в ходе Войны Севера и Юга (1861–1865) в Северо-Американских Соединенных Штатах (САСШ, США). В 1862 году, после удачных испытаний, шестовые мины были приняты на вооружение русского флота. Длина шеста, на конце которого крепился заряд, достигала 9–18 метров. Действия атакующих по сути своей напоминали таранную атаку с тем отличием, что борт разрушался не ударом тарана, а взрывом.

Буксируемые мины тоже доставлялись на минимальное к врагу расстояние, но приводились в действие несколько по-иному. Буксирующий их катер разворачивался возле атакуемого корабля, а мина по инерции уже сама доплывала до его борта и срабатывала.

Будущему адмиралу Степану Осиповичу Макарову, тогда еще лейтенанту, удалось несколько усовершенствовать буксируемую мину. Он оснастил ее подводными «крыльями», позволявшими буксируемой мине двигаться не строго в кильватер катеру, а с отклонением от его курса в 30–40 градусов. Это давало возможность катеру не пересекать при атаке курс вражеского корабля.

Как и в случаях с шестовыми минами, применение мин буксируемых было сопряжено с огромным риском для команд минных катеров. При дневном свете атака утлым суденышком большого корабля, вооруженного пушками, почти гарантированно приводила к неудаче и гибели атакующих. Но ночная темнота давала смельчакам неплохие шансы на удачу.

«Самодвижущиеся мины»

Стремительное развитие промышленности в XIX веке позволило задуматься о том, чтобы мины достигали борта корабля противника не при помощи шеста и буксирного троса, а непосредственно своим ходом. Речь поначалу шла только о последнем этапе такого сближения, буквально о нескольких десятках метров, которые мина должна была преодолеть самостоятельно.

Первую попытку создать «самодвижущуюся мину» предпринял отставной офицер флота Австрийской империи Иоганн Луппис в 1860 году. Маленькая невзрачная лодочка приводилась в движение винтом и дистанционно управлялась с помощью длинных тросов. Революционная идея, однако, не заинтересовала военных бюрократов монархии Габсбургов.

Дело сдвинулось с места, когда Луппис в 1864 году продемонстрировал свое изобретение австрийскому инженеру британского происхождения Роберту Уайтхеду, занимавшему пост управляющего механическим заводом в Фиуме (ныне город Риека в Хорватии). Уайтхед посчитал идею самодвижущейся мины гениальной и к 1866 году создал первый образец.

Его демонстрация флотской комиссии завершилась провалом. Опытный образец сильно отклонился от заданного курса, а в конце испытаний и вовсе затонул. Но комиссия все же признала направление перспективным, поручив Уайтхеду доработать конструкцию. К 1870 году ему это удалось.

Принятая в серийное производство самодвижущаяся мина Уайтхеда при помощи двух соосных винтов, вращающихся в противоположные стороны, развивала скорость в 6 узлов (11 км/ч). Она была оснащена гидростатом (приспособлением, позволяющим удерживать заданную глубину хода). Запас сжатого воздуха, посредством действия которого винты приводились в движение, позволял преодолевать расстояние до 200 метров.

Работы по созданию торпед (от латинского torpedo — электрический скат, угорь) велись также в Германии и САСШ. Но российскому изобретателю Ивану Александровскому удалось опередить зарубежных коллег. Более того, хотя он создал опытный образец позже Уайтхеда, добиться практической пригодности самодвижущейся мины Иван Федорович смог даже раньше родоначальника торпедного дела.

В 1865 году он впервые представил чиновникам Морского министерства «самодвижущуюся торпеду» с двигателем, работающим от сжатого воздуха, и гидростатическим аппаратом. Изобретение посчитали «преждевременным и нецелесообразным». Александровский рук не опустил и к 1868 году продемонстрировал усовершенствованный вариант, способный пройти дистанцию в 700 метров на скорости 8 узлов! Только лишь после этого ему выделили некоторые средства на изготовление опытного полноразмерного образца.

В то время как Уайтхед имел в своем распоряжении целый большой завод, Александровский вел работы в маленькой мастерской. Организационной и финансовой поддержкой ему тоже отнюдь «не докучали». Почти все расходы ложились на его собственный счет. И тем не менее Иван Федорович во многом продвинулся дальше конкурента, хотя, конечно же, по понятным причинам не мог быстро организовать массовый промышленный выпуск во многом еще сырого для серийного производства изделия.

Неудивительно поэтому, что когда в 1875 году совещание адмиралов в Морском министерстве решало, купить ли за миллион рублей сотню торпед Уайтхеда с правом их производства в России или довести до совершенства торпеду русского изобретателя, предпочтение отдали первому варианту. А Александровскому в компенсацию понесенных расходов выплатили 3 тысячи рублей. Вот уж воистину «нет пророка в своем отечестве»!

Александровский по этому поводу писал: «Осмеливаюсь заметить, что в это время во многих государствах делались попытки разрешить возможность устройства самодвижущегося торпедо, но все попытки в этом роде оказались безуспешны, за исключением Уайтхеда. Между тем, торпедо Уайтхеда имело всего только 7 узлов хода, уступая таким образом в скорости хода торпедо, придуманному мною (скоростью от 9 до 10 узлов)».

Далее в словах русского инженера неприкрытая горечь: «Несмотря, однако, на результаты, достигнутые моим торпедо, все мои просьбы об устройстве механической мастерской оставлены без последствий. Не давая мне средств усовершенствовать оказавшееся во всяком случае годным торпедо, изобретенное мною, морское министерство сочло нужным купить секрет торпедо Уайтхеда».

Храбрость против силы

Начало очередной Русско-турецкой войны в 1877 году застало Черноморский флот в крайне невыгодном положении по отношении к флоту османов. Из-за проигрыша в Крымской войне Россия лишилась права иметь на Черном море военные корабли. Только в 1870 году после блестящей дипломатической победы Александра Горчакова наша страна отказалась соблюдать условия Парижского мирного договора (1856). Но за 7 лет восстановить морское могущество на южных рубежах было невозможно…

Исходя из сложившихся реалий, командование одобрило идею лейтенанта Степана Макарова широко использовать минное оружие и переоборудовать под эти цели коммерческие пароходы. Так в составе флота появился минный транспорт (носитель минных катеров) — «Великий князь Константин». Минные катера могли успешно действовать самостоятельно, но только вблизи своих берегов и в руслах крупных рек. А большой пароход был способен доставить их к неприятельским берегам и базам.

Изначально «Константин» брал на борт катера, предназначенные для атак с шестовыми и буксируемыми минами. В одном из таких предприятий русские моряки смогли повредить на сухумском рейде броненосный корвет «Ассари-Тевфик», в другом — атаковали в румынском порту Сулин броненосный корвет «Иджлалие», но тут вражеский корабль спасло боновое заграждение.

Всего за время войны моряками-черноморцами было осуществлено 4 атаки шестовыми минами и 3 буксируемыми. Русские офицеры и матросы в ходе этих атак действовали исключительно храбро и самоотверженно, но все же шестовые и буксируемые мины оказались недостаточно эффективными. Хотя турки из страха перед минным оружием практически полностью отказались от активных действий на море и не смогли использовать свой подавляющий перевес в силах, однако и ощутимых потерь они не понесли.

Следующим шагом стало вооружение минных катеров «Константина» новым оружием — торпедами. До этого их применение в боевой обстановке имело место лишь однажды. В 1877 году Англия вмешалась в гражданскую войну в Перу, и 29 мая английский паровой фрегат «Шах» выпустил одну торпеду в перуанский монитор «Хуаскар». Атака оказалась неудачной: торпеда прошла мимо цели.

Неудачей завершилась и первая торпедная атака, проведенная нашими моряками. В ночь с 27 на 28 декабря 1877 года катера «Чесма» и «Сухум-кале», спущенные на воду с борта «Великого князя Константина», выпустили по стоящим на батумском рейде турецким броненосцам две торпеды.

Одна из них прошла мимо кораблей, а вторая по счастливой для турок случайности угодила в якорную цепь броненосного фрегата «Махмудие». Зарядное отделение отломилось от торпеды, затонуло и взорвалось от удара о грунт, не нанеся противнику ущерба. Но первый опыт был получен.

Макаров этот опыт учел в ходе второй попытки. Незадолго до нее он был произведен в капитаны 2 ранга. Ночью 25 января 1878 года «Великий князь Константин» под его командованием вновь приблизился к Батуму. В атаку пошли катера «Чесма» и «Синоп», которым было предписано в этот раз, пользуясь туманом, подойти к вражеским кораблям на минимальную дистанцию. И это привело к желаемому результату.

Вот как описывал в рапорте произошедшее сам Степан Осипович: «Катера приблизились, не будучи замечены, на тридцать или сорок сажен, пустили одновременно свои самодвижущиеся мины. Обе взорвались одновременно. Слышен был сильный взрыв. Пароход лег на правую сторону и быстро пошел на дно с большей частью своего экипажа».

Потоплен был небольшой винтовой пароход «Интибах», водоизмещением в 163 тонны. Он относился к классу канонерских лодок, порядком устарел и не представлял большой боевой ценности. Но его уничтожение стало первым в мировой истории фактом успешной торпедной атаки!

В отличие от целого ряда других случаев, когда западные историки упорно отказываются признавать русский приоритет в изобретениях, открытиях или военных успехах, тут им деваться попросту некуда. И поэтому всемирное первенство в результативном применении торпедного оружия навеки останется за Россией и нашими доблестными военными моряками!