Герои двух эпох

Самая почетная солдатская награда в Российской императорской армии — Георгиевский крест. А самая высшая советская награда за подвиг — Золотая Звезда Героя Советского Союза. Лишь очень немногие воины оказались удостоены одновременно обоих таких знаков отличия.

За все время существования в наградной системе Российской империи четырех степеней Георгиевского креста его полными кавалерами стали около 2000 человек. Общее количество награжденных званием Герой Советского Союза достигло почти 12 тыс. 700 человек. Но только семерым из этих тысяч суждено было получить за свою воинскую доблесть полный комплект таких наград — четыре «Георгия» и Золотую Звезду. Причем лишь четверо стали Героями Советского Союза во время Великой Отечественной. Среди них генералы М.Е.Козырь и И.С.Лазаренко.

«Солдатский генерал»

Максиму Евсеевичу Козырю выпало пройти всю Первую мировую. Парень из крестьянской семьи, который перебрался на Донбасс и работал в угольных шахтах коногоном, был призван в армию в 1911 году. К началу боев с германцами в 1914 году он был уже унтер-офицером в пулеметной команде пехотного полка, опытным, очень смелым, находчивым воином, что и подтвердили полученные знаки отличия — четыре Георгиевских креста.

После Февральской революции военная карьера Козыря пошла в гору. Его избрали председателем полкового комитета солдатских депутатов, а вслед за тем командиром батальона. В декабре 1917 года он оказался на «красной» стороне и стал уже командиром полка.

На фронтах Гражданской воевал также лихо, за что удостоился учрежденного новой властью ордена Красного Знамени (ему вручен знак отличия под №71). Награждения такие были по тем временам делом «штучным», и потому вместе с орденом Козырю достались еще и другие знаки поощрения. Об этом он рассказывал так: «…17 мая 1919 года на станции Волноваха получил телеграмму от Владимира Ильича Ленина. Тогда я получил первый орден и желтый кожаный костюм в подарок…»

После окончания Гражданской войны Максим Евсеевич сначала командовал одним из полков Донецкой стрелковой дивизии (одновременно с этим заслуженный красный командир экстерном доучивался в средней школе). А в 1926-м стал дипломированным военным – окончил курсы командного состава «Выстрел». В дальнейшем дослужился до заместителя командира дивизии, получил звание полковника. Однако «мирный перерыв» продлился недолго. В 1939-м ему довелось быть участником похода в Западную Украину, потом — Финская война.

Осенью 1940 года полковника Козыря назначили заместителем командира 42-й стрелковой дивизии, расквартированной у западной границы, в Бресте. Там он и встретил Великую Отечественную.

Уже вскоре после начала немецкого наступления часть советских войск на этом участке оказалась в окружении. Общее руководство разрозненными, порой перемешавшимися между собой остатками батальонов и полков пришлось взять на себя Козырю — именно ему собравшиеся на совет уцелевшие командиры доверили временно исполнять обязанности командующего.

Находясь во главе войсковой группы, Максим Евсеевич почти полтора месяца пробивался по немецким тылам — вдогонку за откатывающейся на восток линией фронта. В итоге вывел к своим несколько тысяч бойцов. Их направили на усиление 1-й Ударной армии, оборонявшей подступы к Москве. А сам Козырь вскоре получил приказ вступить в командование 84-й морской отдельной стрелковой бригадой, которая также участвовала в обороне столицы. Спустя некоторое время Максиму Евсеевичу присвоили звание генерал-майора.

В дальнейшем он воевал на Северо-Западном направлении и в боях под Старой Руссой получил ранение. Выздоровел, вернулся в строй, но был снова ранен, уже серьезно. Это произошло под Новгородом. После выписки из госпиталя настал черед командовать дивизией — сначала 391-й стрелковой, затем 7-й Гвардейской стрелковой.

Потом был у Козыря период некозырной: весной 1943-го его сняли с должности как не справившегося с работой. Причин такого провала в карьере могло быть по тем временам немало. В том числе весьма распространенная вина, которую «вешало» на командиров полков и дивизий армейское, фронтовое начальство: невыполнение приказа о взятии очередных неприятельских рубежей.

При этом нередко оказывалось, что «провинившийся» генерал или полковник просто не имел под своим началом реальных сил, чтобы выполнить поставленную задачу, или же не хотел класть в лобовых атаках солдат ради того, чтобы добиться успеха к сроку, установленному волевым решением «наверху».

Максим Евсеевич вернулся на фронт осенью 1943 года. Теперь он занимал должность ступенью ниже прежней: замкомандира 232-й стрелковой дивизии, воевавшей в составе 38-й армии. Генерал сумел доказать свои таланты военачальника во время боев под Киевом. И в итоге уже в начале 1944-го был назначен командовать этой дивизией.

232-я стрелковая под его командованием в составе 40-й армии 2-го Украинского фронта уже весной отличилась во время Уманско-Ботошанской наступательной операции. Ее полки сумели на своем участке прорвать все линии немецкой обороны, форсировали сходу две реки и освободили несколько десятков сел и деревень.

С учетом такого успеха командование армии представило Козыря к награждению орденом Суворова 2-й степени. Однако на фронтовом уровне оценили заслуги Максима Евсеевича выше. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 17 мая 1944 года ему было присвоено звание Героя Советского Союза.

«В период с 5 марта 1944 года в результате умело проведенной наступательной операции, прорвав в районе севернее Рубаный Мост сильно укрепленную линию обороны противника, ломая его сопротивление, форсировав реки Бочва и Горный Тикич, части дивизии успешно продвигались вперед, уничтожая живую силу и технику противника, освободили десятки населенных пунктов, захватили богатые трофеи техники и разного военного имущества, противник оставил до 8000 трупов солдат и офицеров. Тов. Козырь, командуя дивизией, показал свою способность, инициативу, мужество и отвагу в период наступления…

Командующий войсками 40-й армии Герой Советского Союза генерал-лейтенант Жмаченко. 17 марта 1944 года».

(Из наградного листа).

Со своей дивизией, которая получила почетное звание Сумско-Киевской и была награждена несколькими орденами, Козырь продолжил освобождать от гитлеровских оккупантов Украину, дошел до Карпат.

Бойцы очень любили комдива, часто бывавшего у них в окопах, даже прозвали его «солдатским генералом» за простоту и доступность в общении. Именно в Карпатах Максим Евсеевич познакомился с писателем Константином Симоновым, который приехал к ним в часть как военный корреспондент. Это знакомство обернулось впоследствии неожиданным результатом: Козырь стал прототипом одного из героев знаменитой симоновской трилогии о Великой Отечественной «Живые и мертвые».

Вот что вспоминал известный литератор: «…Меня глубоко заинтересовала фигура самого командира дивизии, человека высоких душевных качеств, своеобразного обаяния и, как мне показалось, большого природного ума. Много лет спустя, вспоминая этого человека, его взгляды на жизнь, повадки, манеру разговора с подчиненными, я написал одного из действующих лиц своего романа «Живые и мертвые» — генерала Кузьмича…».

В конце их разговора, судя по заметкам Симонова, Максим Евсеевич ему признался: «У меня два пристрастия в жизни — война и сельское хозяйство. Я, командуя полком, кончил вечерний агрономический институт… После войны хочу заняться по-стариковски сельским хозяйством…».

Но планам таким не суждено было сбыться.

Вскоре после их встречи с Симоновым Максима Козыря повысили в должности, назначив замкомандира 50-го Трансильванского стрелкового корпуса, который участвовал в освобождении Чехословакии. Генерал-Герой не дожил буквально две недели до капитуляции Германии. В разгар боев за селение Челадице неподалеку от города Брно Максим Евсеевич, направляясь в сражающиеся с гитлеровцами войска, из-за путаницы в обозначении на картах оперативной обстановки заехал на своем «виллисе» под немецкий пулеметный огонь. Джип изрешетило пулями, все, кто находился в нем, погибли.

Реабилитирован 70 лет спустя

Совпадение, кажущееся практически невероятным. Военная биография Максима Козыря пересеклась с военной биографией другого такого же «героя двух эпох» — полного Георгиевского кавалера и Героя Советского Союза Ивана Лазаренко. Перед войной эти два военачальника служили в одной дивизии, дислоцированной в Бресте. Иван Сидорович ею командовал, а Максим Евсеевич был у него заместителем.

Но они могли бы встретиться и раньше. Ведь Лазаренко до Первой мировой трудился шахтером-забойщиком на Донбассе, где работал тогда и Козырь.

Отличившийся в боях с германцами и австро-венграми лихой кавалерист, вахмистр с полным «бантом» Георгиевских крестов на груди, почти сразу после Октябрьской революции вступил в Красную гвардию. Воевал за Советскую власть и на Дону, и на Урале, сражался с деникинцами, махновцами, врангелевцами…

В 1920-м за храбрость был представлен к ордену Красного Знамени. А вот с прежними царскими наградами вскоре расстался: сдал серебряные и золотые кресты в фонд помощи голодающим Поволжья.

Бывший донецкий шахтер Иван Лазаренко выбрал для себя карьеру военного. Окончил курсы подготовки командного состава, позднее — академию. Ему довелось повоевать в Испании, Финляндии. За 40 дней до нападения гитлеровцев на СССР генерал-майор Иван Лазаренко принял командование 42-й дивизией, дислоцировавшейся в Бресте и Брестской крепости.

Видя очень тревожное положение на границе, он неоднократно обращался к начальству с рапортами о том, что дивизию следует вывести на более удобные позиции за городом, прислать, наконец, недостающие две зенитные батареи, которые столь необходимы на случай воздушных атак противника, докладывал, что тыловые технические службы задерживают ремонт дивизионных танкеток, так что из 14 имеющихся по спискам машин реально действовать могут только 4…

Однако «сверху» твердили: не надо паниковать, войны с немцами не будет. Инициативы командира дивизии «гасила» также директива, изданная 15 мая 1941-го Генштабом. Она категорически запрещала какое-либо перемещение в пределах западных военных округов во избежание срыва плановой боевой подготовки частей и их мобилизационной готовности.

В том, что это роковая ошибка, комдив убедился ранним утром 22 июня, после первых же залпов немецкой артиллерии и взрывов бомб, сброшенных «юнкерсами» на Брест и крепость. Уже в 4.15 Лазаренко был в штабе дивизии. Связаться со штабом корпуса не удалось — телефонная связь была нарушена. Пришлось действовать самостоятельно. Лазаренко постарался, насколько это было возможно в сложившейся обстановке, организовать оборону, затем смог обеспечить отход некоторых подразделений из состава дивизии, сохраняя управление ими.

Где-то на этом этапе боев, в хаосе первых часов войны, разошлись пути двух бывших полных Георгиевских кавалеров — Лазаренко и его заместителя Козыря. Максим Евсеевич оказался в окружении, а Иван Сидорович с частью дивизии вскоре смог присоединиться к другим соединениям Красной армии, отступавшим под натиском неприятеля. Но такая ситуация оказалась отнюдь не спасительной для него.

9 июля Лазаренко арестовали. Комдив-42 оказался в числе тех военачальников Западного фронта, на которых Сталин решил возложить ответственность за неудачи первых военных дней. То, о чем предупреждал, о чем безуспешно просил Иван Сидорович в своих рапортах накануне войны, теперь поставили ему в вину.

Объяснения о вынужденном отступлении полков под натиском многократно превосходящих сил противника не принимали во внимание. 17 сентября 1941 года Военная коллегия Верховного суда СССР вынесла решение: «Подвергнуть высшей мере уголовного наказания — расстрелу. Лишить воинского звания генерал-майор, государственных наград…»

Но Лазаренко подал прошение о помиловании, и спустя несколько дней оно было удовлетворено. Расстрел бывшему генералу заменили 10 годами лишения свободы. Почти 12 месяцев Иван Сидорович провел в одном из лагерей на территории Республики Коми. А в сентябре 1942-го его вдруг освободили из-под стражи и отправили в действующую армию, восстановив в прежнем звании: на фронте возникла острая нехватка опытных командных кадров, и чтобы исправить ситуацию, Сталин согласился с предложением Шапошникова и Ворошилова выпустить из лагерей несколько десятков «не слишком виноватых» генералов и полковников.

Ивана Сидоровича назначили замкомандира 146-й дивизии, входившей в состав 50-й армии Центрального фронта. В самом начале 1943 года он был переведен на ту же должность в 413-ю стрелковую дивизию. На новом месте службы Лазаренко сумел отлично себя зарекомендовать.

«Особенно большую работу Лазаренко провел в боях за станцию и поселок Зикеево, г.Жиздра, при форсировании рек Десна, Ипать, Сож и закреплении захваченных плацдармов. В боевых операциях в 1943 году был ранен и дважды контужен. Но во всех этих случаях оставался в строю. За умелую организацию и руководство боями, проявленные в бою, личную храбрость и мужество генерал-майор Лазаренко представлен к правительственной награде».

(Из рапорта командующего 50-й армией генерал-лейтенанта И.В.Болдина).

Благодаря успехам Ивана Сидоровича в боях и с одобрения командующего Центральным фронтом генерала армии К.К.Рокоссовского армейский военный трибунал 24 октября 1943 года принял решение о снятии судимости с отважного комдива. Однако послужить долго без такого позорного клейма ему не довелось. 25 июня 1944 года во время Могилевской наступательной операции Иван Лазаренко, к тому времени командовавший 369-й дивизией, погиб.

«Тов. Лазаренко, командуя дивизией во время боевых действий 23–25 июня 1944 года, прорвал сильно укрепленную оборону противника, форсировал частями дивизии реки Проня и Бася и продвинулся вперед на 25 километров, выполнив поставленную задачу. Умело руководил частями и личным составом, выправляя положение, проявлял при этом храбрость и отвагу. В 16.00 25 июня 44 г. выехал в передовые части для личного руководства боем за реку Раста, где прямым попаданием снаряда из самоходной пушки противника был убит в районе 4-го километра западнее деревни Холмы Могилевской области…

Командир 62-го стрелкового корпуса генерал-майор Наумов. 26 июня 1944 г.».

(Из наградного листа).

21 июля вышел Указ о присвоении Ивану Лазаренко посмертно звания Герой Советского Союза. Но даже столь высокая награда не освободила погибшего генерала от «черной метки» в его биографии. Ведь осенью 1943-го с Ивана Сидоровича лишь сняли судимость, однако это не подразумевало признания его невиновности, ошибочности обвинений, которые ему были предъявлены в начале войны, и, следовательно, незаконности осуждения.

Чтобы исправить такую несправедливость по отношению к герою нескольких войн, потребовалось еще немало времени, немало усилий со стороны родных И.С.Лазаренко, понадобилась помощь специалистов Института военной истории Министерства обороны. Собранные в итоге объективные сведения помогли добиться, наконец, результата. Зимой 2010 года Постановлением Президиума Верховного Суда РФ Иван Сидорович Лазаренко был полностью реабилитирован.