Памяти русского адмирала

16 ноября (по новому стилю) 1874 года в селе Александровском (одном из предместий Санкт-Петербурга) в семье Василия Ивановича Колчака, штабс-капитана морской артиллерии, потомственного дворянина, награжденного солдатским Георгиевским крестом за доблесть, проявленную на Малаховом кургане во время обороны Севастополя (1854–1855), родился сын, которого нарекли Александром. Вряд ли кто-то мог тогда предположить, что этому младенцу в скором будущем доведется стать одной из ярчайших, но крайне противоречиво толкуемых фигур российской истории начала ХХ века…

Кадетская юность

В гимназии будущий адмирал учился откровенно плохо, едва не оставшись во втором классе на второй год! Но когда после третьего года обучения отец определил маленького Сашу в Морское училище, переименованное в 1891 году в Морской кадетский корпус, отношение мальчика к учебе кардинально изменилось. Освоение наук, необходимых для того, чтобы потом «плавать и служить в море», увлекло его. Из года в год он становился на своем курсе лучшим или вторым, деля пальму первенства с близким другом.

При выпуске Колчак опередил этого друга только благодаря высшей оценке за поведение. Посчитав, что по такому критерию судить об уровне знаний несправедливо, Александр отказался от первенства в пользу соперника! По воспоминаниям современников, он во время учебы не был заносчив, часто помогал с решением трудных задач однокашникам. На младшем курсе, куда Колчака в числе нескольких самых лучших гардемаринов (старшекурсников) назначили фельдфебелем (старшиной), он тоже обрел у кадетов уважение и непререкаемый авторитет.

Когда между занятиями находилось время, Александр бывал на Обуховском заводе, производившем в том числе пушки для флота. Там служил его отец, видный специалист в области артиллерии. Посетивший как-то предприятие английский «пушечный король» Уильям Армстронг приметил смышленого паренька и предложил ему пройти обучение в Англии на принадлежавших магнату заводах с тем, чтобы впоследствии стать инженером. Но Александр уже давно выбрал стезю моряка и поступаться своей мечтой не пожелал.

Герой арктических экспедиций

Выпустившись из Морского корпуса в звании мичмана в 1894 году, Колчак вскоре оказался на должности вахтенного офицера крейсера «Рюрик». Он к тому времени не на шутку увлекся океанографией и гидрологией, а служба на флагманском корабле «Рюрик» научным изысканиям ни в коей мере не способствовала. В 1897 году Колчак подал рапорт с просьбой перевода на отправляющуюся к Командорским островам канонерскую лодку «Кореец». Вместо этого молодого мечтателя перевели на парусно-винтовой клипер «Крейсер», устаревший корабль, служивший плавучей школой для подготовки унтер-офицеров. Но и в роли наставника-преподавателя Колчак не ударил в грязь лицом.

Командир «Крейсера» оставил о мичмане очень лестный отзыв: «Это был необычайно способный и талантливый офицер, обладал редкой памятью, владел прекрасно тремя европейскими языками, знал хорошо лоции всех морей, знал историю всех почти европейских флотов и морских сражений».

В декабре 1898 года Колчака произвели в лейтенанты. (В ту пору в русском флоте было всего четыре офицерских звания, и потому минимальные сроки выслуги до следующего чина намного превышали нынешние.) Он сразу же стал предпринимать попытки отправиться в полярную экспедицию, для чего явился к Степану Осиповичу Макарову и попросился к нему на новейший ледокол «Ермак». Но команда была уже набрана, и что-либо изменить не представлялось возможным.

Колчак посетил также барона Эдуарда Толя, собиравшегося на поиски Земли Санникова, но никаких обещаний от знаменитого исследователя не получил. А вскоре его определили на броненосец «Петропавловск», отправлявшийся на Дальний Восток. Мечты об участии в полярной экспедиции казались уже несбыточными, когда в греческом порту Пирей Колчаку неожиданно вручили телеграмму, сообщавшую, что Толь приглашает его в состав своей команды. Он, конечно же, ответил согласием и был временно переведен с военной службы в распоряжение Академии наук.

К экспедиции Колчак готовился очень тщательно. Кроме углубления своих теоретических знаний он совершил поездку в Норвегию для консультации у выдающегося полярника Фритьофа Нансена. Толь поручил ему заведовать гидрологическими исследованиями, но в ходе начавшегося в июне 1900 года плавания на шхуне «Заря» Колчак принимал участие и в других наблюдениях и работах, в том числе картографических, геомагнитных и гидрохимических.

Вся эта экспедиция представляла собой настоящий подвиг во имя науки. Среди прочего Колчак дважды оправлялся с Толем в санные поездки по малоисследованным участкам арктического побережья, и в ходе одной из них отважным путешественникам пришлось впрягаться в упряжки вместе с обессилившими собаками. Молодой офицер заслужил наилучшие отзывы Толя. В воздаяние заслуг Колчака барон наименовал в честь него один из открытых экспедицией островов и позволил самому лейтенанту назвать другой небольшой остров и мыс именем его невесты Софьи.

Арктика, однако, не только сурова, но и жестока! На завершающем этапе экспедиции, в конце мая 1902 года, две группы исследователей, одну из которых возглавил сам барон Толь, пропали без вести. Попытка пробиться к району их возможного нахождения на шхуне «Заря» окончилась неудачей из-за тяжелой ледовой обстановки.

После возвращения в Петербург Колчак предложил план поиска пропавших товарищей. Это было до безумия опасное путешествие на санях и шлюпках. Только когда он сам вызвался возглавить поход, Академия наук согласилась выделить Колчаку необходимые средства.

С февраля по август 1903 года спасательная экспедиция занималась поиском затерявшихся в арктических льдах полярников, но нашла только лишь следы и косвенные признаки того, что в живых никого из них не осталось. Когда это стало совершенно ясно, экспедиция двинулась обратно, продолжая по пути исследования, ради которых отдал свою жизнь Эдуард Толь.

Колчаку удалось вернуться, не потеряв ни одного из семнадцати участников невероятно трудного и опасного похода. Знаменитый путешественник Петр Семёнов-Тян-Шанский назвал экспедицию «географическим подвигом», а Русское географическое общество удостоило Колчака чести стать всего лишь четвертым в истории кавалером его наивысшей награды — Константиновской медали. Заметим, что ни Толь, ни Макаров, при всех их выдающихся заслугах, в столь короткий список награжденных не входили. Но медаль была вручена герою уже после Русско-японской войны…

Порт-артурские подвиги

О начале войны Колчак узнал по прибытии из Арктики в Якутск. Не желая терять время на поездку в столицу, он отправил телеграмму президенту Академии наук великому князю Константину с просьбой о своем обратном переводе на службу в военно-морской флот. Ходатайство было удовлетворено. По пути в Порт-Артур лейтенант на две недели задержался в Иркутске, чтобы после нескольких лет откладывания свадьбы наконец-то обвенчаться с невестой. Там же Колчак окончательно сдал дела по экспедиции. А в конце марта уже был у командующего флотом вице-адмирала Степана Макарова.

Лейтенант просил у благоволившего ему флотоводца назначения на один из миноносцев, чтобы быть на острие опасности, но Макаров оставил Колчака на часто служившем ему флагманским кораблем крейсере «Аскольд». После трагической гибели легендарного адмирала неугомонный лейтенант все же добился перевода на минный заградитель «Амур», а затем на миноносец «Сердитый», командиром которого он стал.

Не считая менее значимых рутинных дел, Колчак в качестве командира миноносца непосредственно приложил руку к двум крупнейшим за всю войну успехам Первой Тихоокеанской эскадры. Сначала его «Сердитый» в паре с собратом «Скорым» расчистил тралом путь минному заградителю «Амур» в ходе знаменитой постановки им мин, на которых взорвались и пошли ко дну японские эскадренные броненосцы «Хатсусе» и «Яшима».

Второй эпизод был полностью самостоятельным успехом Колчака. Выбрав удачное место, он в ходе рейда «Сердитого» установил банку из 16 мин. Через пять дней на ней подорвался и затонул «Такасаго» — один из лучших легких крейсеров врага. Колчак до конца жизни гордился этой победой.

Затем были бои на сухопутном фронте обороны Порт-Артура, где лейтенант командовал батареей снятых с кораблей орудий. Сражался он храбро, был ранен, а после сдачи крепости генералом Анатолием Стесселем еще и тяжело заболел ревматизмом. Из японского плена Колчак вернулся в Россию в июне 1905 года…

Умопомрачительный взлет

Лишившись в результате проигранной войны почти всего военно-морского флота, Россия должна была предпринимать экстренные шаги хотя бы для защиты своего балтийского побережья. При нехватке производственных мощностей угнаться в строительстве дредноутов за пустившейся в этом направлении во всю прыть кайзеровской Германией не представлялось возможным. Нужны были какие-то ассиметричные действия.

Герой обороны Порт-Артура Николай Эссен, возглавивший Балтийский флот накануне Первой мировой войны, привлек к решению этой проблемы самых лучших офицеров-интеллектуалов. Среди них достойное место занял Колчак. В 1906 году он стал офицером созданного Морского генерального штаба, участвовал в разработке кораблестроительной программы и продолжал заниматься гидрографической наукой, успел даже принять участие в еще одной арктической экспедиции на ледокольном пароходе «Вайгач», но проблемы обороны страны перевесили прочие интересы. Колчак принял предложение Эссена перейти под его начало.

Сначала он командовал миноносцем, затем был переведен в штаб, где сыграл одну из ведущих ролей в выработке концепции минной войны на море. Результат этой работы оказался блестящим. Имея кратный перевес в военно-морских силах на Балтике, немцы абсолютно ничего не смогли сделать против великолепно продуманной системы минных полей и вынуждены были с бессильной злобой взирать на российские берега.

Характеризуемый начальством как «выдающийся во всех отношениях офицер» Колчак встретил Первую мировую войну в звании капитана 1 ранга и в должности начальника оперативного отдела штаба Балтийского флота. После начала боевых действий командовал силами Рижского залива и Минной дивизией. Как и ранее, он проявлял храбрость и хладнокровие в опасных ситуациях, а наряду с ними еще и образцовую военную грамотность.

Германия на Балтике несла, в сравнении с Россией, кратно большие потери в боевых кораблях и в торговых судах, и большая доля заслуг в сложившемся положении принадлежала Колчаку. 10 апреля 1916 года в возрасте 41 года он был произведен в контр-адмиралы, став одним из самых молодых во всей российской истории обладателей адмиральского звания. А буквально через два с половиной месяца Николай II присвоил ему следующее звание вице-адмирала и назначил командующим Черноморским флотом!

Случай был совершенно беспрецедентный. Впервые командующим флотом назначили человека, никогда ранее не возглавлявшего соединение тяжелых артиллерийских кораблей и даже не имевшего опыта командования хотя бы одним таким кораблем. Колчак и сам был ошарашен этим назначением. Но удивляться было некогда. Надо было продолжать воевать.

Возглавив Черноморский флот, Колчак буквально за несколько дней решил проблему «Гёбена» и «Бреслау», быстроходных немецких крейсеров, два года не дававших покоя всему Черноморскому побережью России. Начатые предшественником минные постановки в районе Босфора и возле важных портов противника завершались Колчаком форсированными темпами.

При этом заминированы были и мелководные пути вдоль кромки берега. Прекратились не только набеги вражеских крейсеров, даже само турецкое судоходство в Черном море полностью сошло на нет. В Турции начались большие перебои с каменным углем, а перевозка подкреплений по морю вообще стала невозможной. Колчак разработал план дерзкой операции по захвату Босфора и самого Константинополя, но общая обстановка в стране уже не позволяла мыслить о проведении чего-либо подобного. Началось брожение, завершившееся Февральской революцией, свержением царя и полным разложением дисциплины в армии и на флоте…

Эпилог

События, определившие судьбу адмирала А.В.Колчака после Февральской революции, неплохо известны даже не особо интересующимся историей людям. А его назначение Верховным правителем белогвардейской России стало тем камнем преткновения, о который бьются в спорах восторженные почитатели и яростные обвинители адмирала.

«Армейский стандарт» умышленно не будет примыкать ни к первым, ни ко вторым. Мы прежде всего — издание военное, поэтому отметим лишь, что справедливые обвинения Колчака в способствовании «белому террору» в Сибири перемежаются с необоснованными вовсе, такими, например, как предательство интересов Родины и передача золотого запаса страны в руки иностранных интервентов.

Оставим все это на суд специалистов-историков. Формат статьи даже при желании не позволяет вдаваться в многочисленные подробности и нюансы. Совершенно бесспорно только то, что Колчак долгие годы верой и правдой служил России, и уже одно только это требует должного к нему отношения!