«Амур» и его победа

120 лет назад началась русско-японская война. По итогам силового противостояния со своим дальневосточным соседом Российская империя оказалась, увы, в положении проигравшей стороны, невзирая на проявленное ее воинами мужество и героизм. Однако среди череды обидных поражений на сухопутном и морском театрах военных действий были и очень впечатляющие победы. Едва ли не самую яркую из них одержали моряки уникального минного транспорта, созданного отечественными кораблестроителями.

15 мая (2 мая по старому стилю) 1904 года защитники города-крепости Порт-Артур стали свидетелями небывалого зрелища. Два броненосца японской эскадры, совершавшей свой очередной рейд вдоль занятых русскими войсками берегов Ляодунского полуострова, один за другим взорвались на нашем минном заграждении.

Такой «подарок» неприятельскому флоту преподнес минный транспорт «Амур» — корабль во многом уникальный по тем временам.

За несколько лет до начала войны в российском военно-морском ведомстве было принято решение о строительстве серии минных транспортов оригинальной конструкции. В отличие от предшественников, предназначенных для создания защитных заграждений возле своих баз, эти новички должны были иметь возможность ставить мины в логове врага — у неприятельских берегов. Потому для них предусмотрели возможность гораздо более долгого автономного плавания. Впоследствии такой класс военных кораблей получил название «минный заградитель».

К концу 1897 года проект был подготовлен специалистами Балтийского завода. Первоначально планировали построить по нему 4 «заграждателя» (данный термин порой использовали тогда в документах). Но потом это количество сократили вдвое.

Одна из отличительных особенностей новых кораблей достаточно большая толщина их обшивки у ватерлинии — более 11 миллиметров. Благодаря этому они могли выполнять постановку мин даже в условиях, когда вода покрыта слоем нетолстого льда.

Минные транспорты, получившие названия по именам рек — «Амур» и «Енисей», вошли в состав российского императорского флота в 1901 году, а уже через несколько месяцев отправились из Кронштадта на Дальний Восток, где им предстояло служить. Переход длиной 15 тысяч морских миль через три океана занял почти полгода.

Минные транспорты проекта «Амур» на тот момент были лучшими в мире кораблями такого типа. Водоизмещение каждого из них составляло около 2500 тонн, максимальная скорость достигала 18 узлов (33 км/ч), дальность плавания — 3600 морских миль (6667 км). Экипаж: 13 офицеров, 29 унтер-офицеров и 262 матроса.

Артиллерийское вооружение состояло из пяти 75-мм орудий системы Канэ и семи 47-мм пушек Гочкиса. Но главной ударной силой являлись 450 морских мин. Поднятые из погребов электрическими лебедками мины подвешивались к специальным рельсам, проложенным под верхней палубой, и по ним вручную матросами перемещались к корме, где предусмотрены были люки-лацпорты для сброса за борт.

Ставший героем русско-японской войны «Амур» едва не погиб в первые же ее часы — 27 января 1904 года, когда пострадавшая от коварного (еще до объявления войны) ночного нападения японских миноносцев русская эскадра вышла в море и встретилась там с главными силами адмирала Того. По ходу завязавшейся артиллерийской перестрелки вражеский 12-дюймовый снаряд угодил в верхние надстройки минного транспорта. К счастью, он не взорвался, а, повредив трубу вентилятора, застрял в его кожухе. Нескольким матросам-добровольцам после этого пришлось вырубать часть конструкции, чтобы можно было вынуть опасный «сувенир» и убрать его с корабля.

Брату-близнецу «Амура» «Енисею» повезло куда меньше. Уже через день этот корабль, выполняя полученное задание по постановке заграждения в Талиенванском заливе, из-за неудачного маневра наткнулся на одну из своих же мин, получил большую пробоину и затонул. Погибло 95 членов экипажа вместе с командиром, капитаном II ранга В.А.Степановым.

Секрет, которого не было

С 18 марта 1904 года в командование «заграждателем» «Амур» вступил капитан II ранга Федор Николаевич Иванов. Именно этому флотскому офицеру мы обязаны случившейся полтора месяца спустя самой масштабной за несколько десятилетий российской морской победой.

Ей предшествовало, однако, трагическое для нашей эскадры в Порт-Артуре событие. Днем 31 марта подорвался на неприятельской мине и затонул флагманский броненосец «Петропавловск». В числе других на нем погибли командующий эскадрой вице-адмирал Степан Осипович Макаров, а также всемирно известный художник-баталист Василий Верещагин. После этого оставшиеся в строю корабли русских броненосных отрядов надолго укрылись во внутренней порт-артурской гавани. Преемник Макарова контр-адмирал В.К.Витгефт не решался выводить их на бой, заведомо будучи уверен в его неуспехе.

С учетом сложившейся обстановки японский адмирал Того решил «давить русским на психику». Вверенные его командованию броненосцы и крейсера практически ежедневно стали проходить вдоль линии береговых батарей Порт-Артура, держась, однако, вне зоны эффективного огня наших орудий. Подобные дефиле неприятель проводил с похвальной (но совсем в иных случаях!) пунктуальностью: японские кильватерные колонны изо дня в день следовали точно по одному и тому же маршруту.

Это обстоятельство и побудило Федора Иванова обратиться к адмиралу Витгефту с предложением применить против обнаглевших японцев подводные мины: используя возможности «Амура», скрытно поставить на традиционном пути следования вражеских кораблей минное поле. Командующий эскадрой, поколебавшись «как бы чего не вышло», одобрил такой план. Впрочем, внес в него поправку: ставить мины разрешается, не выходя в нейтральные воды. Корректива Витгефта сводила на нет весь смысл операции. Ведь японские боевые корабли «проторили дорожку» именно в нейтральных водах.

Командир «Амура» не стал (да и не мог по законам субординации) возражать адмиралу. Однако, подтвердив прозвучавшее распоряжение уставным «есть!», Федор Николаевич действовать решил совсем иначе — нарушая полученные указания командующего эскадрой.

Днем 1 мая кавторанг вывел свой корабль в море. В погребах «заграждателя» находилось полсотни мин. «Амур», сопровождаемый шестью миноносцами, преспокойно пересек символическую границу территориальных вод и продолжил двигаться теперь уже в водах нейтральных. Достигнув места, по которому повадились ходить японские корабли, командир распорядился начать здесь постановку минного поля. Иванов при этом заранее придумал себе оправдание перед начальством: мол, подвели навигационные приборы и в штурманские расчеты вкралась из-за этого ошибка, вот и ушли дальше, чем было разрешено.

Выполняя задуманную им операцию, Федор Николаевич серьезно рисковал. Ведь в любую минуту корабли его маленького отряда могли подвергнуться атаке превосходящих сил японцев. Опасность существовала реальная: сравнительно недалеко от места работы «Амура» находились несколько японских крейсеров. Но они не заметили русский минный транспорт и миноносцы из-за сгустившейся над морем полосы тумана.

Благополучно вернувшись в гавань, Иванов доложил о выполненном задании. Он очень надеялся, что постановку мин удалось совершить в режиме строгой секретности. Однако капитан II ранга недооценил наблюдательность порт-артурских обывателей. Не одна пара зорких глаз отследила выход «Амура» в море и возвращение оттуда. К утру следующего дня весть о некой спецоперации с участием минного транспорта широко распространилась по городу. Когда приблизилось время ставшего регулярным «визита» японских кораблей к крепости, прибрежные холмы и высотки оказались усеяны людьми, ожидавшими небывалого зрелища.

Наверняка Федор Николаевич, его офицеры и матросы, заметив это, решили, что вся проведенная ими операция пошла прахом. Японцы и так имели в осажденном городе разветвленную сеть агентуры, а тут еще жители своим поведением, обсуждением вслух морских тайн действуют на руку вражеским шпионам!

Однако, судя по всему, получившееся столь нарочитым пренебрежение к сохранению секрета моряков эскадры сработало как самое лучшее его прикрытие. Японские агенты, а вслед за ними и командование японского флота решили, что русские попросту блефуют и лишь изобразили активную работу своего минного транспорта, который на самом деле не мог провести в условиях подавляющего господства флота микадо на морском театре военных действий столь рискованной операции по сбросу мин на достаточно большом удалении от берега.

Удар снизу

Около 8 часов утра на горизонте показался отряд из трех японских броненосцев (как выяснилось позже, это были «Сикисима», «Яшима» и «Хацусе» под флагом контр-адмирала Насиба). Чуть в стороне от них — мористее, как говорят на флоте, — находилось еще несколько крейсеров.

Традиционная «прогулка» японских кораблей вдоль берега на почтительном от него удалении прошла без каких-либо эксцессов, но после того, как в 10 часов кильватерная колонна броненосцев по команде с головного мателота развернулась на обратный курс, японцев ожидали большие неприятности, приготовленные им экипажем «Амура».

Из сохранившихся свидетельств известно, что первый взрыв произошел под кормой «Хацусе». Броненосец после этого изменил курс, за ним последовали другие корабли. Однако при выполнении такого маневра случилась новая встреча с русской миной. На сей раз взрыв разворотил борт «Яшимы». Внутрь корпуса огромного корабля хлынули потоки воды.

«Хацусе», пытаясь прийти на помощь, вновь поменял курс, и это стало роковой ошибкой. При подходе к терпящему бедствие «Яшиме» флагманский броненосец напоролся еще на одну мину. Ее удар пришелся, как видно, в районе артиллерийских погребов, где сдетонировали боеприпасы.

Эффект был впечатляющий. Над кораблем поднялся на несколько десятков метров столб дыма. Взрывная волна обрушила грот-мачту и одну из трех труб броненосца. Едва дымная пелена начала рассеиваться, стало видно, что «Хацусе», задрав нос, быстро уходит кормой в воду. Гибель этого броненосца была столь быстрой, что большая часть экипажа не смогла спастись. А многих из тех, кто все-таки успел прыгнуть за борт, погубили свои же — моряки с других броненосцев.

Командиры «Сикисимы» и «Яшимы» решили, что «Хацусе» подвергся атаке русской подводной лодки (в 1-й Тихоокеанской эскадре не было тогда субмарин, но разговоры об участии таких «потайных» кораблей упорно ходили). В результате оба броненосца открыли суматошный огонь, пытаясь защитить себя от нападения гипотетического врага. Некоторые из этих снарядов попадали туда, где плавали обломки затонувшего «Хацусе» и спасшиеся с него моряки, калеча и убивая этих людей.

Вот так за считаные минуты японский флот лишился одного из самых современных и больших (водоизмещение свыше 15 тысяч тонн) своих броненосцев. Вместе с ним погибло и около 500 человек экипажа.

Но на этом бедствия не закончились. Второй подорвавшийся на русских минах броненосец, «Яшима», поначалу удавалось удерживать на плаву. Его попробовали буксировать в сторону японской морской базы, где можно было бы заделать пробоину. Однако осуществить задуманное не удалось. Некоторое время спустя «Яшима» (водоизмещение более 12 тысяч тонн) все-таки затонул.

Таким образом, совсем небольшой в сущности русский «заграждатель» сумел, благодаря умело выполненной боевой операции по постановке мин, утопить два огромных неприятельских броненосца, суммарный тоннаж которых многократно превышал его собственный! Столь впечатляющих морских побед русский флот не знал со времен Синопского сражения 1853 года.

За свой подвиг капитан II ранга Федор Николаевич Иванов был награжден вскоре орденом Святого Георгия IV степени. А спустя некоторое время его назначили командовать куда более могучим кораблем порт-артурской эскадры — броненосным крейсером «Баян».

Уже после окончания Русско-японской войны заслуги этого морского офицера во время нее были отмечены еще несколькими высокими наградами: золотой саблей «За храбрость», а также орденами Святого Владимира IV степени и Святой Анны II степени.

Грандиозный успех, выпавший на долю экипажа «Амура» 2 мая, увы, не имел достойного продолжения. Больше каких-либо ярких эпизодов в боевой биографии этого заградителя не случилось. З июня 1904 года при выполнении очередного задания по постановке минных полей на подходах к Порт-Артуру корабль наткнулся на мель и получил повреждения. После этого «Амур», который лишился возможности самостоятельно передвигаться, использовался как база траления. Лишь осенью освободилось наконец в доке место для минного заградителя (до этого там занимались ремонтом других, более необходимых в боевых условиях кораблей — крейсеров и броненосцев). Но завершить работы не удалось.

В начале зимы 1904 года японские сухопутные войска, осадившие Порт-Артур, смогли продвинуться вперед и заняли ряд господствующих высот, с которых могли теперь вести артиллерийский обстрел всей территории города и порта. Неприятель сосредоточил огонь своих батарей именно на уцелевших кораблях 1-й Тихоокеанской эскадры, которые стояли во внутренней гавани. «Черным» днем для моряков-артурцев стало 26 ноября, когда в результате попаданий неприятельских крупнокалиберных снарядов оказались потоплены сразу несколько кораблей: крейсеры «Баян» и «Паллада», канонерская лодка «Гиляк». Тогда же получил серьезные повреждения и «Амур», находившийся на ремонте в доке. Судьба его была тем самым предрешена. Еще три недели спустя, накануне сдачи Порт-Артура, минный транспорт был взорван его командой.

Дальнейшая военная карьера Федора Николаевича Иванова складывалась довольно успешно. Уже через два года после окончания порт-артурской эпопеи его произвели в следующий чин — капитана I ранга. Он командовал поочередно несколькими крейсерами, был командующим отрядом заградителей Балтийского моря, командующим 1-м Балтийским флотским экипажем…

Незадолго до начала Первой мировой войны Ф.Н. Иванов стал контр-адмиралом. Год спустя случилось еще одно повышение — в чин вице-адмирала. Однако сразу вслед за производством последовало увольнение 55-летнего заслуженного моряка в отставку.