Первая мировая. Начало

110 лет назад началась  Первая мировая война. Ее нередко называют Великой войной, что очень точно отражает характер глобальных перемен, к которым привели ее результаты. Крушение четырех империй, появление на карте мира первого социалистического государства, чудовищное истощение великих европейских держав, в том числе и победивших в войне, и, главное, перемещение промышленного и финансового центра мира за океан, в США, сказочно обогатившиеся на военных заказах, — всё это прямое следствие разгоревшегося в августе 1914 года страшного мирового пожара. О событиях, предшествовавших войне, ее причинах и о первых сражениях — статья «Армейского стандарта».

Выстрел в Сараеве

К лету 1914 года Европа походила на пороховую бочку с уже подведенным к ней фитилем. Подпалить его мог любой безумец. На роль такового история избрала Гаврилу Принципа, 19-летнего террориста из сербско-боснийской националистической организации «Млада Босна». Его смертельный выстрел в наследника австро-венгерского престола эрцгерцога Франца Фердинанда стал поводом, однако говорить о том, что он был первопричиной грандиозной по масштабам мировой бойни, может только политически наивный человек.

«Лоскутная» Австро-Венгерская империя давно уже с большим напряжением сил сохраняла относительное внутриполитическое единство, но продолжала жить воспоминаниями о былом величии. В венских кабинетах традиционно считали Балканский полуостров зоной австрийского влияния и, несмотря на существенное снижение собственного веса в европейской политике, желали это влияние не только сохранить, но и усилить.

Симпатизирующие России славянские Сербия и Черногория вызывали неудовольствие австрийцев уже одним только фактом своего независимого существования. К тому же их пример подвигал другие славянские народы империи к идее отделения от одряхлевшей Австро-Венгерской монархии. В связи со всем этим убийство в Сараеве представилось чопорным обитателям венских правительственных кабинетов вполне благовидным предлогом для фактического подчинения Сербии себе. Им показалось, что момент выдался подходящим, ведь на стороне австрийцев была усиливающаяся не по дням, а по часам объединенная Германия, в то время как Россия в недавней войне не сумела одолеть Японию и растеряла из-за этого свой военный авторитет.

Расклад сил

В Германии между тем уже окончательно возобладала идея неизбежности военного столкновения с Россией. Нельзя сказать, что после смерти Отто фон Бисмарка, предостерегавшего от такого столкновения, правящие германские круги по-настоящему стремились к войне с восточным соседом, но в качестве союзника Франции Россия им очень мешала.

Бурный рост немецкой промышленности требовал стабильных рынков сбыта продукции, а обеспечить их тогда могли только колонии. Германия к дележу «колониального пирога» несколько запоздала и потому завистливо взирала на обширнейшие владения англичан и французов в Африке и Азии. Отобрать колонии у Англии было довольно проблематично. Колоссальный британский военно-морской флот обеспечивал надежный заслон на пути к заокеанским территориям и к островной метрополии англичан, зато Франция, имеющая общую границу с Германией, представляла собой потенциальную жертву.

В 1870 году пруссаки подвергли французов сокрушительному разгрому и не довершили унижения Франции в последующие годы только из-за позиции России, ради поддержания равновесия сил в Европе заступившейся за врага по Крымской войне и по наполеоновскому нашествию. Когда же сама Россия неожиданно для всего мира не смогла примерно наказать напавшую на нее Японию, кайзер Вильгельм II впал в иллюзию, посчитав, что восточный сосед Германии превратился в «колосса на глиняных ногах». Это его заблуждение в конечном итоге привело обе империи к катастрофе.

Рассуждая постфактум, трудно пройти мимо очевидной мысли о том, что и для Германии, и для России, и даже для Франции куда логичнее была бы совместная война против Британии, захватившей к началу ХХ века почти четвертую часть обитаемой земной суши с четвертью населения планеты. Ресурсы трех этих государств для ведения такой войны были практически неисчерпаемы, а их объединенный флот вполне мог поспорить с английским за господство на море и имел бы при этом хорошие шансы на успех. Но увы…

Недальновидные кузены

В правящих германских кругах царили тогда явная переоценка собственных сил и высокомерное отношение к Франции и России. Немецкий генералитет безумно гордился прусскими военными традициями, уходящими корнями во времена Тевтонского ордена, но совершенно не принимал во внимание то обстоятельство, что пруссаки нередко бывали биты теми же французами, а над русской армией вообще ни разу в истории не одерживали победы.

Хотя кайзеровская армия действительно была тогда лучшей в мире по оснащению и организации, немецкие стратеги и тактики все же явно переоценивали её возможности, а дипломаты не предпринимали реальных действенных шагов для восстановления некогда союзнических отношений с Россией.

Сам кайзер Вильгельм II являл собой живое воплощение прусской военщины в почти карикатурном ее контексте. По-солдафонски прямой, напыщенный и самоуверенный, он неуклонно следовал курсом на полную милитаризацию страны и грубо отстранял от управления внешней и внутренней политикой государства всех тех, кто хоть в чем-то не разделял его взглядов.

Германская промышленность, обошедшая на грани XIX–XX вв. по объему производства английскую и уступавшая только вырвавшейся в лидеры американской, работала преимущественно на военные нужды. Расходы на армию и флот составляли около 60%(!) государственного бюджета империи.

Кайзер готовился к решению внешнеполитических задач с позиции силы и при заключении каких-либо военных альянсов допускал только подчиненное положение потенциальных союзников. Именно в таком ключе он попытался строить отношения и со своим младшим «кузеном Ники» (Николаем II).

Тот, однако, тоже был не по таланту амбициозен и упрям. Так, слушая разумные доводы и советы своих министров и других приближенных персон, компетентных в том или ином вопросе, последний российский самодержец обычно соглашался с ними, но затем делал всё наперекор услышанному. Да и вообще, Николай II масштабом личности никак не соответствовал исторической обстановке, в которой Россия оказалась в начале ХХ века.

Таким образом, естественный с точки зрения логики военно-политический союз между Германией и Россией, направленный против англосаксонского доминирования, оказался невозможен чисто по субъективным причинам. Царь и кайзер проявили политическую близорукость и позволили втянуть подвластные им народы в смертельную схватку между собой, хотя это было крайне невыгодно обеим сторонам. Но случилось то, что случилось…

Спасая западных союзников

Готовясь к вооруженному конфликту в Европе, германское командование должно было учитывать риски длительной войны на два фронта. Стремясь избежать подобного сценария, начальник кайзеровского генерального штаба Альфред фон Шлиффен к 1905 году разработал план поочередного разгрома сначала Франции, а потом России.

После удара в обход линии приграничных французских укреплений через территорию нейтральной Бельгии немцы планировали выйти в тыл главным силам французов и, окружив их, быстро разгромить. Затем высвободившиеся германские дивизии предполагалось перебросить на восток и обрушиться всей их мощью на Россию. До этого не возбранялось на восточном фронте отступать. Учитывалось при этом, что полная мобилизация русской армии потребует длительного времени, которого кайзеровским войскам должно было хватить для разгрома Франции.

С началом войны германское командование приступило к реализации плана Шлиффена с присущим немцам педантизмом, но при этом не учло несколько факторов. Нарушение нейтралитета Бельгии заставило гарантировавших его англичан, колебавшихся до последнего момента, все же вступить в войну на стороне Франции и России.

Французы, наученные горьким опытом франко-прусской войны 1870–1871 годов, не стали упорствовать в защите границы, откатились к реке Марне и колоссальными усилиями смогли притормозить немецкое наступление.

И, наконец, русские войска, спасая оказавшихся в тяжелейшем положении союзников, перешли в наступление, не закончив полностью мобилизацию.

17 августа (по новому стилю) 1914 года 1-я русская армия во  главе с Павлом фон Ренненкампфом перешла российско-германскую границу и двинулась в глубь Восточной Пруссии. 20 августа ее поддержала 2-я армия Александра Самсонова. 8-я немецкая армия под командованием Макса фон Притвица оказывала упорное сопротивление, пыталась даже контратаковать, однако вынуждена была отступать все дальше и дальше.

Притвиц запросил разрешения в соответствии с планом Шлиффена оставить почти всю Восточную Пруссию и отступить за реку Вислу, но кайзеровский генеральный штаб его предложение отверг. Сегодня, зная не только о том, чем закончилась неудачная для наших войск Восточно-Прусская операция, но и окончательный итог Второй мировой, можно смело утверждать, что германское командование допустило в тот момент поистине роковую стратегическую ошибку!

План Шлиффена допускал отступление не только за Вислу, но и гораздо дальше, в глубь Германии. Даже потеря Берлина не рассматривалась им как катастрофа. На первом этапе войны всё предполагалось подчинить цели разгрома Франции, и если бы немцам удалось это осуществить, России пришлось бы потом очень несладко. Но кайзеровскому командованию не хватило выдержки и хладнокровия для неукоснительного воплощения в жизнь хоть и рискованного, однако действительно опасного для Антанты плана.

Притвиц был смещен с должности командующего, а с западного фронта, где французы с англичанами в это же самое время готовились из последних сил сдерживать решающее германское наступление, в Восточную Пруссию были переброшены два пехотных корпуса и кавалерийская дивизия (120 тысяч штыков и сабель). Планом Шлиффена подобное ослабление наступающей группировки ни в коем случае не допускалось, и, как оказалось чуть позже, немцам из-за этого ошибочного решения не удалось в сражении на реке Марне одержать столь нужную им стратегическую победу.

Вот объективное свидетельство по этому поводу французского маршала Фердинанда Фоша: «Если Франция не была стерта с лица Европы, то этим прежде всего мы обязаны России, поскольку русская армия своим активным вмешательством отвлекла на себя часть сил и тем позволила нам одержать победу на Марне».

Цена преждевременного наступления

Спешно перебросив в Восточную Пруссию подкрепления и сменив Притвица на одного из лучших полководцев того исторического периода Пауля фон Гинденбурга, немцы добились большого оперативно-тактического успеха. Часть русской 2-й армии попала в окружение. Она понесла катастрофические потери. Не в силах пережить разгрома генерал Самсонов застрелился.

Надо заметить, что наряду с тактической грамотностью, точным расчетом и решительностью вражеского командования поражению русских войск еще более способствовали несогласованность действий наших генералов и тот факт, что они вели переговоры по рации открытым текстом, без шифровки сообщений. Благодаря радиоперехвату немцы точно знали расположение наших частей и соединений на поле боя и все дальнейшие планы русского командования. Это была поистине вопиющая халатность! Или технологическая отсталость.

Несколько десятков тысяч русских солдат погибло, столько же оказалось в плену. Цена неприятия во внимание важности новых технических средств при ведении боевых действий оказалась непростительно высокой. Сказалась и поспешность и неподготовленность к наступательным действиям, приводившие порой к банальной неразберихе. Жестокий урок, конечно же, был усвоен, но ведь при элементарном моделировании ситуации его можно было оплатить не столь дорого! Немцы понесли в тех боях вдвое, а то и втрое меньшие потери.

И всё же Восточно-Прусская наступательная операция, несмотря на провал, внесла значительный вклад в то, что противнику не удалось реализовать на практике великолепно задуманный план Шлиффена. Западные союзники были спасены от поражения во многом благодаря ей. Кроме того, боевые действия в Восточной Пруссии не позволили 8-й германской армии нанести своевременный удар по северному фасу Варшавского выступа в тот момент, когда на его южном фасе русская армия развила успешное наступление в Галиции, завершившееся тяжёлым поражением австро-венгерских войск.

Жестокая неудача русских войск в Восточной Пруссии стоила жизней множеству наших солдат, однако в целом наступление оказало большое влияние на положительный для Антанты исход войны. Жаль только, что России не удалось воспользоваться плодами общей победы…