Шансонье-гуманитарщик
После начала СВО многие российские артисты и певцы не остались в стороне и стали поддерживать наших ребят на фронте — не только своими концертами, но и гуманитаркой. Настоящим «стахановцем», объездившим вдоль и поперек линию фронта, оказался и известный шансонье Валерий Юг. Многократный лауреат фестивалей шансона в России на протяжении трех лет, как только выпадает свободная минута, прыгает в свой микроавтобус и мчит по знакомым маршрутам, чтобы подбодрить наших бойцов песней и передать в подразделения необходимые вещи — от тепловизоров до тушенки. Артист в беседе с «АС» признался, что впервые дает интервью, так как уверен, что добрые дела любят тишину.
Тушенка «Валерий Юг»
«Армейский стандарт» неоднократно писал о медийных гуманитарщиках, которые везут «за ленточку» не только свое творчество, но и необходимые фронту вещи. Шансонье Валерий Юг (псевдоним певца напоминает о месте его рождения — юг Молдовы) один из первых, кто вызвался помогать фронту еще в 2022 году. Впрочем, все это время он делал доброе дело не афишируя.
Артист признался, что занимался благотворительностью и ранее — на протяжение 25 лет он ездил с концертами по тюрьмам и помогал детским домам.
— Наверное, это такое призвание. Меня так учили родители — быть там, где нужна помощь. Много ездил с концертами по пенитенциарным заведениям, чтобы донести частичку свободы до арестантов. Приезжал в детские дома, в основном для деток с ограниченными возможностями, в госпитали, естественно, не с пустыми руками. После этих поездок всегда ком в горле...
После начала спецоперации в географии поездок пришлось немного переориентироваться, равно как и в репертуаре. То есть я там, где сейчас основная боль страны. Если не мы, то кто поддержит ребят, которые сейчас сражаются на фронте?
За три года у Валерия уже наработался определенный алгоритм действий.
— Я живу от гонораров за платные выступления, которые проходят по всей России. Жить-то на что-то надо. Но с каждого гонорара где-то треть я откладываю на поездки на фронт. Есть у меня и свой фан-клуб. Бросаю клич своим поклонникам в Ростове-на-Дону, Новосибирске, Москве, Подмосковье, Питере, мол, давайте организуем какую-нибудь «гибридную» штучку: квадрокоптер, тепловизор, ночник. Или на «ништячки» — хорошую тушенку, печенье и т.д. У меня нет никакого фонда, только я и мои друзья, в том числе мои земляки — гагузы, а также чеченцы, дагестанцы, кабардинцы. У меня «многонациональный конвой». Собрался, автобус загрузил и поехал. В дорогу беру кофе в термосе, домашних котлет, которые жена пожарит, чтобы экономнее было, и вперед!
— Когда вы впервые поехали на фронт?
— Первая поездка была в апреле 2022 года, ездил в Харьковскую область. Поехал с тульскими спортсменами, среди которых был Николай Петьков — первый тренер Феди Емельяненко, мой земляк гагауз Михаил Мутаф. Собрали продукты, погрузили в мой автобус и поехали. Также я взял аппаратуру. Помню, уже на месте нам предложили разгрузиться на каком-то складе. Но не тут то было. Все в один голос: «А солдаты где?» Нам говорят: до них еще пять километров. Мы снова в автобус и к ребятам. Сумерки были, там как раз эшелон подъезжал и КамАЗы с «зетками», тактическими опознавательными знаками «Z». И мы прямо в руки солдатам раздали, кому что было нужно. Это наш принцип: отдать солдату в руки.
Несмотря на то что были с собой колонки, концерт дать не смог. Ребята разгружали оружие, небо было чистое — в любой момент могли прилететь вражеские «птицы». Звук давать было нельзя. Так что первая поездка было без концерта.
— А самая дальняя поездка?
— Одна из самых дальних поездок — в Херсонскую область, где тоже есть наши подразделения. Пару месяцев назад туда «уазик» возил. Купили с ребятами «убитую» машину в Мордовии за 150 тысяч рублей. У нас свой сервис, так мы быстренько там тормоза от «восьмерки» поставили, дисковые, новый карбюратор, двигатель, масло. Пускай, двери у «уазика» гнилые, но он ездить будет и ребят на полпути не оставит. Это рабочий вариант. Ребята на месте, прямо передо мной двери ему отпилили, они им все равно не нужны, сверху натянули сеть, сделали «мангал» для защиты от квадрокоптеров.
— Что еще возите на фронт?
— Везем все, на что позволяют средства. Собираем с миру по нитке. Спрашиваю у ребят, что им нужно. Вот сейчас собираем на прибор ночного видения. Если везу продукты, то только качественные, чтобы не стыдно было в руки бойцам отдавать. Смысла везти дешевую тушенку нет.
У меня, кстати, с тушенкой была интересная история. У моих друзей есть небольшой тушеночный завод, делают как для себя. Они говорят: «Давай, мы тоже поможем». И угостили меня тушенкой. Попробовал, тушенка шикарная. Говорю, сделайте скидку, как для меня, вместе вложимся, отвезу ребятам на фронт. Скажем, одна банка стоит рублей 400, а мне по себестоимости продали за 272 рубля за банку.
В итоге отвез десять коробок, это 600 банок. Смена, которая собирала эти банки на фронт, два дня работала бесплатно. То есть абсолютно все вкладываются в общее дело. Было дело, я сам оплачивал, мой друг раз пять уже оплатил сразу сто коробок.
Первый раз отвез тушенку нашим бурятам в 30-ю роту спецназа. Ребята взяли немного. На следующий месяц приезжаю, снова с тушенкой. Командир говорит: «Слушай, мы даем бойцам обычную тушенку, они говорят, дай тушенку «Валерий Юг». Рассказал эту историю своим друзьям, которые тушенку производят. Им эта история так зашла, что решили выпускать тушенку с этикеткой «Валерий Юг — пошансоним» или «Сделано из мяса и шансона». Шансон в данном случае это состояние души, то есть с душой. Так и пошло, тушенке название сами солдаты придумали.
А вообще так скажу, сначала просят детские письма, которые реально бойцам душу греют, концерт, а уже потом «Что привез?».
Фары «Урала» вместо софитов
— Какие песни поете? Фронтовой репертуар сильно отличается от гражданского?
— На фронте не пою ничего сентиментального и унылого. Только песни, которые поднимают боевой дух. Есть, конечно, песни с крепким словцом. Пою песню «Россия больше, чем страна», которую мы написали с моим другом Тельманом Раджабовым еще в 2015 году. Есть в репертуаре многим известные песни моего коллеги Александра Ванюшкина «333», «Гуманитарка». Саша разрешил ее исполнять. Все песни бодрые. Это священная война, здесь некогда сопли жевать.
— Где проводите концерты?
— Бывает, прямо в поле ставлю колонки и пою для ребят, которые только с окопов вернулись, еще грязные. Помню, в полпервого ночи в поле давал концерт в Бердянске. Это глубокий тыл, километров 40 от линии соприкосновения. Все вылезли из своих подвалов, на бревна залезли. А погода ужас — небольшой минус, но холодно из-за близости Азовского моря. Я на себя еще один свитер надеваю, колонки на броню, фары «Урала» вместо софитов. Именно до этих пацанов ехали полтора часа по полю, чтобы им дать концерт. Какой смысл концерт в ресторане в Донецке давать? Для меня важно нашим воинам в глаза посмотреть. И сколько раз после вот таких походных концертов военные подходили со словами: «Спасибо за поднятие духа, теперь готов на передок идти». Это такие моменты, которые особенно запоминаются.
— Какие музыкальные инструменты возите «за ленточку»?
— Колонки и ноутбук. Всё, что надо, на студии уже записано. На ноутбуке включаю минусовку (аранжировка без голоса) — и вперед с песней. В полевых условиях все сам делаю. Это я на своих платных концертах «звезда» — с личным звукорежиссером, помощниками, сижу в гримерке чай пью и жду выхода на сцену. И не дай бог, звук не тот... Тут пафос в сторону — сам концерт организовал, коробки разгрузил, запаски поменял.
— Как удавалось наладить контакт с подразделениями, сразу знали, куда ехать?
— Первый раз ехали наобум. Потом начали знакомиться. Проезжали, видели наших военных, останавливались, тут же в руки все необходимое, и концерт минут на 15. Потом многие мои друзья ушли на фронт. У меня есть друг, полковник ФСБ, оставил карьеру и пошел в батальон «Алания» воевать с младшим братом. Я ему что-то привожу из необходимого, заодно гуманитарку подразделению и концерт. А там уже сарафанное радио работает.
— Не было страшно ездить без сопровождения? Были опасные поездки?
— Опасные были, не один раз. В одной из первых поездок, осенью 2022 года, мы с Жорой Лысенко, артистом шансона, поехали в Донецк. Мы с ним очень много зон и госпиталей еще до начала СВО объездили. Дали концерт, разгрузили гуманитарку. На следующий день попросили дать концерт в одном населенном пункте. Я говорю: столько километров уже проехали, давай съездим, а домой на день позже вернемся. Так и сделали.
От Донецка всего 20 километров. А в то время там с Интернетом беда была. Ориентировались по карте, доехали до блокпоста, спросили, как доехать. А тот с таким хорошим акцентом, но дорогу показал... Мы едем, как он сказал. Дорога полевая, ни души. Оказалось, что мы нарвались на «ждуна», который нас прямо на передок отправил. Если бы проехали еще три-четыре километра, могли бы легко нарваться на диверсантов... Хорошо нас наши военные вовремя остановили. Это был первый экстрим. Конечно, не боится только дурак. С другой стороны, ребята наши там вообще в пекле.
Год назад давал концерт в семи километрах от линии боевого соприкосновения. Считается, что это очень близко. Обычно наших артистов возят за 50–60 километров. Концерт для бурят прошел в заброшенном доме, человек 25 собралось. На улице скопления не должно быть, а в доме можно. Небольшой концерт, минут на 40. В глиняных домах шумоизоляция хорошая. Поставил две колонки — и вперед: «Эх, лихая рать, за Россию-мать».
— Не страшно было?
— В тот момент не об этом думаешь. О ребятах, которые десять дней безвылазно в окопах. Конечно, не дай бог, там ночью поломаться, все, можно бросать машину и уходить. Беспилотники постоянно в небе летают, блокпост как маму родную встречаешь. У меня на машине антидроновые сети, с собой в автобусе шесть запасок, специальный гайковерт, который КАМазовские болты раскручивает, домкрат, который за три качка машину поднимет. Я теперь за полторы минуты могу поменять запаску.
Если кто-то пассажиром едет со мной, то всегда наверх смотрит, потому что «птички» постоянно летают. Москва нас приучает быть пристегнутым в машине, там наоборот — все отстегнуты, чтобы быстрее выбегать из машины. Одна рука на руле, другая всегда на ручке замка — если что по тормозам и в лесополку. Все с опытом приходит и на чужих ошибках.
Знакомство с настоящими людьми
— У вас такой опыт гуманитарной работы. Вы специально об этом не распространяетесь?
— Если честно, это первое интервью, которое я даю. Мне часто мои друзья говорили: «Валера, «легализуйся» немного в плане гуманитарки, заведи свой фонд». Мне это неинтересно. Для меня главное — реальная работа, а не показуха.
Какая-то информация стала появляться только после того, как съездил в подразделение Апти Алаудинова «Ахмат». Мы сидели с Апти Ароновичем, общались, потом поехали ближе к Судже, в отряд «Щербака». Я там давал концерт, приуроченный ко Дню спецназа. Дал концерт, там все было замаскировано. Проронил, что хотя мой телефон и переполнен информацией, но я ничего в соцсети не выкладываю. А Апти Аронович говорит: «Ну, с сегодняшнего дня ты будешь в эфире» и опубликовал в своем канале мое выступление.
Он, можно сказать, задал полет. Вообще, считаю, что пусть другие говорят, если посчитают нужным. Не хочу быть одним из тех, кто до Воронежа еще не доедет, а уже в соцсетях публикует фотки с подписью «я на СВО».
— Как вам легендарное подразделение?
— После концерта Апти Аронович уехал, я еще с ребятами посидел, поговорил. Это очень многонациональный спецназ, там не только чеченцы, но и много ребят других национальностей. И все они как одна семья, потому что у них командир боевой. Ребята сами рассказывали: «Апти Аронович идет впереди с автоматом, а мы за ним идем, за генералом». Действительно сам идет, хотя может в Курске командовать. У них в подразделении видел ребята на костылях. Не потому что их не отправляют в госпиталь — они сами не хотят уезжать в тыл. Раненые на месте «латаются», потому что хотят с «Ахматом» воевать.
И в других подразделениях такое часто вижу. В том же отряде «Алания» ребята за своего командира горой стоят. Да, он может жестко спросить, но это командир, который за каждого из них переживает. У бурятов то же самое. Одно восхищение.
— Вы много с ребятами общаетесь, можете рассказать о каком-нибудь героическом поступке, который вас поразил?
— Весь день можно рассказывать. Порой то, что делают наши ребята, за гранью человеческих сил и возможностей... Много трагического, но и много комичных случаев. Давайте, лучше веселое. Есть позиции, где до противника полтора километра. Наши бойцы могут видеть противника и даже устраивают переклички. Как-то ночью, рассказывают ребята, к ним пришел украинский солдат в белой простыне. Идет и кричит: «Пацаны, не стреляйте». Его, естественно, в плен затянули. Спрашивают, что он тут забыл, ведь только утром друг друга материли. Он рассказал, что в карты проигрался, ему сказали к нашим идти за хлебом или долг отдавать. А ему отдавать нечем было. Он и решил, что лучше умрет как герой, чем за долг в своем же блиндаже за проигрыш в карты.
Друг мой Пашка булку хлеба ему дал и поджопник со словами «Иди и скажи своим, что здесь тоже люди». Вот такие у нас ребята воюют, люди с большой буквы.
