Цусимская трагедия

27–28 мая (по новому стилю) 1905 года  произошло печально знаменитое  морское сражение в Цусимском проливе, ставшее полной катастрофой для Российского императорского флота. «Армейский стандарт» уже обращался к этой теме, обозначив главные причины тяжелого поражения. Теперь рассмотрим его последствия для России, тем более, что просматриваются любопытные параллели между внешнеполитической обстановкой в 1905 году и некоторыми современными реалиями.

Коротко о причинах

Отправленная к японским берегам Вторая Тихоокеанская эскадра не имела реальных шансов на победу. Лучшим результатом для нее мог быть лишь более или менее успешный прорыв во Владивосток, но и для такого исхода требовалась немалая благосклонность Фортуны. А эта капризная и переменчивая богиня приняла тогда сторону японцев и их адмирала Того Хэйхатиро, беспощадно развеяв последние надежды русских моряков на удачу.

Кроме безусловного везения, отмеченного непосредственно наблюдавшими за боем англичанами, не имевшими никаких причин как-то оправдывать наше поражение, имелись и куда более весомые обусловившие победу японцев факторы.

Так, у японцев было значительное преимущество в материальной части, а в боевом опыте — и вовсе огромное. Попытаться как-то это все нивелировать смелыми и нестандартными действиями в общем-то было можно, но, увы, командовавший русской эскадрой вице-адмирал Зиновий Рожественский избрал крайне пассивную тактику. Он ставил перед собой лишь одну цель: довести эскадру до Владивостока с наименьшими потерями и рассчитывал, что сможет это сделать, просто отстреливаясь от наседающего врага.

В начале сражения Рожественский к тому же допустил пару ошибок, а затем получил тяжелое ранение и выбыл из строя. Наша эскадра осталась фактически без управления. Бой быстро принял характер почти одностороннего избиения. Русские моряки сражались мужественно, многие из них проявляли героизм, но переломить ход битвы только этим было совершенно невозможно. Итог оказался ужасен — беспримерная в истории нашего военно-морского флота катастрофа…

На море ничего не изменилось

Отступление перед превосходящими силами японцев на суше на первом этапе войны было в целом правильным решением русского командующего Алексея Куропаткина. Однако его чрезмерно осторожная стратегия на фоне почти полного отсутствия достоверных разведывательных данных привела в итоге к поражению при Мукдене. Нашей армии пришлось в очередной раз отступить. И все же положение на сухопутном фронте в конце весны 1905 года было достаточно благоприятным…

Нерешительного «штабиста» Куропаткина наконец-то сменил в должности опытнейший боевой генерал – Николай Линевич. В его распоряжении уже находилось полмиллиона солдат и офицеров (из которых 40 тысяч являлись добровольцами), а эшелоны с подкреплениями из европейской части России ежедневно продолжали прибывать. В ближайшие пару месяцев численность армии должна была достигнуть 700 тысяч человек, а затем и миллиона!

В то же время понесшие огромные потери японцы с большим напряжением сил смогли лишь восстановить численность войск в Маньчжурии до того уровня, что имели перед Мукденом — примерно 300 тыс. бойцов. В скорой перспективе их гарантированно ожидало поражение.

Но случился разгром при Цусиме! Он окончательно прорвал клапан терпения российского общества, устремив бурный поток страстей на закрутившуюся  в январе 1905 года мельницу революции. Вся система государственной власти сразу подверглась яростным нападкам, причем как со стороны патриотов, до глубины души потрясенных и разгневанных невиданным доселе унижением русского оружия, так и со стороны космополитов-революционеров, с самого начала войны руководствовавшихся лозунгом «чем хуже — тем лучше».

Однако трезвая оценка открывала парадоксальную картину сложившегося положения дел. После цусимской катастрофы ничего в дальневосточных водах принципиально не изменилось. Враг хозяйничал на море с самого начала войны. Цусима лишь окончательно это подтвердила, не оставив надежд на изменение ситуации к лучшему. Но не более того. На сухопутный театр военных действий влияние этого поражения было минимальным.

Да, японцы могли теперь не переживать за свои морские коммуникации. Да, они получили возможность беспрепятственно высадиться на Сахалин и весь его оккупировать. Перед ними открылась возможность высадки десантов на других участках тихоокеанского побережья России. Но в Маньчжурии дела их от этого лучше не стали. Максимум чего могла там добиться их армия — это с честью и героически («по-самурайски») погибнуть в неравных боях с нашими превосходящими силами.

Экономическое положение Страны восходящего солнца было еще тяжелее. Щедрые кредиты американских банкиров, главным вдохновителем которых являлся рьяный русофоб Якоб Шифф, оказались полностью исчерпанными, а государственный долг достиг астрономической по тем временам суммы в 2,4 миллиарда иен. Обремененное введенными во время войны специальными тяжелыми налогами население туго затянуло пояса и потихоньку начинало роптать. В японском правительстве четко осознавали, что продолжать войну с надеждой на победный ее исход страна больше не в состоянии…

Американское посредничество и недальновидность царя

На Японию надвигался коллапс, для предотвращения коего ей нужен был скорейший мир. А так как эту войну развязали сами японцы, то выступать инициаторами переговоров им было затруднительно. Николай II ничего не хотел слушать о примирении с вероломным врагом. Требовался посредник, и его роль взял на себя президент Северо-Американских Соединенных Штатов (САСШ, нынешние США) Теодор Рузвельт.

Какое-то время российский император выказывал твердость — очень важное для правителя державы качество, особенно в тяжелой ситуации. Он дважды (и совершенно правильно) отклонил предложения о заключении мира при посредничестве американцев. Но на третий раз все же проявил мягкотелость и согласился на переговоры. Да, конечно, главе российской делегации он дал предписание не соглашаться ни на какие уступки японцам («ни пяди земли, ни рубля контрибуции»), но…

Если держава претендует на статус великой, она не имеет права заключать мир с врагом после вынужденного отступления и поражений на поле боя. Напомним, что, заняв в 1812 году Москву, Наполеон предложил Александру I подписать мирный договор, но не был даже удостоен ответа.

Перенесясь из глубины веков в наши дни, мы можем сравнить ситуацию лета 1905 года с той, что сложилась после нашего отступления из Балаклеи и Изюма в первый год СВО, после вынужденного оставления Херсона, или (тут, правда, сравнение будет верным лишь отчасти) когда враг, терпя поражения на всех прочих участках фронта, решился на авантюру, вошел в Суджанский район Курской области и бесчинствовал там в отношении мирных жителей. Разве можно было тогда вести с укронацистами переговоры о мире?! Разумеется, нет.

А Николай II не выдержал тяжести сложившихся обстоятельств, испугался революции (которую, кстати, в 1905 году все равно не предотвратил) и дал возможность наседавшим на него посредникам добиться согласия на начало переговоров на фоне недавних поражений при Мукдене и Цусиме. Это был роковой просчет последнего нашего императора. И тут требуется пояснение…

Вскоре после Цусимы был учрежден Совет государственной обороны под председательством дяди царя, великого князя Николая Николаевича. На первом же заседании этого органа он доложил августейшему племяннику, что победное завершение войны обойдется в 1 год — 1 млрд рублей (в дополнение к двум уже потраченным) и до 200 тыс. потерь убитыми и тяжело ранеными. Цена, конечно, немалая, но победа того стоила!

Она, скорее всего, избавила бы Россию от участия в Первой мировой войне, стоившей народу на порядок большего числа жертв, чем он мог бы понести в продолжившейся Русско-японской. Дело в том, что после победы продолжилось бы освоение дальневосточных территорий, и дрязги между европейскими соседями отошли бы для России на второй план. С другой стороны, и это более существенно — факт заключения мира с японцами после их побед на поле боя подорвал военный престиж России и создал опасный прецедент безнаказанности за нападение на нее. Именно после подписания с Японией Портсмутского мира германский кайзер Вильгельм II стал называть Россию «колоссом на глиняных ногах».

Так недальновидность человека, оказавшегося на вершине власти только лишь по праву рождения, привела возглавляемую им державу к страшным потрясениям и жертвам. Причем самому Николаю II, его семье и десяткам родственников эта монаршая мягкотелость тоже стоила жизни. Жестокий урок истории, который преподала нам Цусима и ее последствия, требует осмысления и запоминания на веки веков. Ибо права на повторную такую ошибку Россия уже не имеет.