Когда оружие - слово

Когда оружие - слово

В годы Великой Отечественной капитан Шейнцвит уговорил сдаться в плен сотни немецких солдат
© Фото из архива
В годы Великой Отечественной капитан Шейнцвит уговорил сдаться в плен сотни немецких солдат
16 октября 2019, 11:44
Реклама

Дорога на фронт

Столь любимого всеми Исаева-Штирлица из «Семнадцати мгновений...» в реальности не существовало. Но были в годы войны люди, отчасти похожие по способам исполнения полученных от командования заданий на героя популярного сериала. «Армейский стандарт» расскажет об одном из таких Штирлицев — великолепно говорившем по-немецки, не раз работавшем во вражеском тылу в форме германского офицера.

На престижнейшем Новодевичьем кладбище, рядом с могилой знаменитой героини войны Зои Космодемьянской, находится скромное надгробие. На каменном обелиске вырезано: «Капитан Владимир Григорьевич Шейнцвит» и годы жизни: «1923–1943».

К тому, чтобы заняться историей этого уникального советского офицера меня подтолкнул состоявшийся несколько лет назад разговор с одним из ветеранов-журналистов, уже покойным ныне Владимиром Шляхтерманом.

«Вокруг Володиной могилы похоронены генералы, Герои Советского Союза... А тут — 20-летний армейский капитан, — «закрутил» тогда интригу Владимир Ильич. — Может, это не простой офицер? Но чем же он отличился? Так вот, Владимир Шейнцвит, прекрасно говоривший по-немецки, служил в политотделе 4-й ударной армии Калининского фронта, в отделении, которое занималось пропагандистской работой в войсках противника. Среди заданий, поручавшихся ему, были и рейды по немецким тылам «в камуфляже» — под видом офицера вермахта».

Кое-какие факты из биографии Владимира Шейнцвита удалось узнать от его двоюродной сестры Е.Латернер, а также из документов Центрального архива Минобороны.

Владимир родился летом 1923 года в Берлине, в семье сотрудников торгпредства СССР. Шейнцвиты прожили за границей почти 15 лет, и Владимир успел окончить несколько классов в немецкой школе. Он не просто очень хорошо освоил чужой язык, но говорил по-немецки с характерным берлинским произношением, знал сленг.

© Фото из архива

В 1937-м главу семейства отозвали в Москву. Старшие классы Володя оканчивал уже в столичных школах, а летом 1940-го поступил на биофак МГУ. Одновременно он активно занимался общественной работой и, как сам записал позднее в автобиографии, «...с 1939 г. сотрудничал в Германском отделе Всесоюзного радиокомитета».

Дальше Владимир упоминает о событиях, связанных с началом войны: «В 1941 г. (июнь) попал в студенческий батальон. Но 21 июля был отозван, и работал помощником главного редактора по молодежному вещанию Германского отдела ВРК и сотрудником радиогруппы ЦК ВЛКСМ».

Для парня, свободно владеющего немецким, дорога на фронт оказалась трудной. Но он проявил настойчивость и в ноябре все-таки ушел добровольцем в действующую армию. Впрочем, место его службы оказалось вдалеке от передовой: вчерашнего студента назначили начальником дивизионной библиотеки. Но Владимир не успокоился, пока весной 1942 года его не перевели в распоряжение политотдела 4-й ударной армии. Новая должность звучала необычно: «диктор-переводчик звукоустановки».

Официальное название этого «агрегата» — мощная громкоговорящая установка МГУ-39. Спецмашина предназначалась для ведения пропаганды среди вражеских солдат на передовой. Для этого в грузовике-фургоне смонтированы пульт, усилитель звука, к которому протянут длинный шнур с микрофоном... А на крыше будки установлены раструбы динамиков.

Работали экипажи МГУ-39 чаще всего в ночное время. Под покровом темноты автомобиль приезжал на заранее выбранное для него подходящее место поближе к передовой. После этого диктор, расположившись с микрофоном в кузове, окопе или в ином укрытии, начинал читать на немецком заранее подготовленное обращение к гитлеровским солдатам и офицерам. Динамики разносили голос на несколько километров вокруг.

«Вроде бы ничего героического, — подчеркнул Владимир Шляхтерман в нашем разговоре, — но люди реально рисковали жизнью. У меня был друг, работавший в годы войны на таком «громкоуговаривателе». Помню его рассказы: «Дважды вести передачи из одного и того же места не рекомендовалось. Немцы пристреливали эту площадь. В последнюю мою передачу я только произнес в микрофон «Ахтунг! Ахтунг!», как рядом тут же взорвались две мины. Очнулся уже в госпитале, — ребята выволокли меня. А так запросто мог достаться немцам, до их траншеи было не больше 150 метров».

Такие выезды на передовую происходили почти ежедневно. Вот данные из отчета об агитпередачах для немецких войск, которые были организованы на участке, занимаемом нашей 332-й стрелковой дивизией: «Всего с 31 мая по 2 июля 1942 года проведено 45 звуковых передач через МГУ-39... Текст читал техник-интендант 2-го ранга Шейнцвит с 22.30 до 23.30. Расстояние до противника 30–40 метров... Противник прерывал неоднократно передачи ружейно-пулеметным огнем».

© Фото из архива

Из донесения, составленного Владимиром Шейнцвитом: «...В Демидове противник в первую ночь в начале передач открыл ураганный пулеметный огонь... Во второй вечер пришлось менять позицию, т.к. противник днем вел пристрелку этой позиции артиллерией... В окоп, в котором находились старший политрук Бикмаев, инструктор-политрук Зильберман и начальник машины младший лейтенант Дроздов, упала немецкая граната, но не разорвалась».

В личном деле В.Шейнцвита сохранилась справка: за 8 месяцев 1942 года он провел на передовой около 2000 звуковых передач. Порой брал себе в помощники кого-то из уже сдавшихся неприятельских солдат. Например, однажды под Велижем к нему привели для допроса пленного — рядового 83-й пехотной дивизии Вильгельма Штрайха. Напуганный немец охотно отвечал на вопросы, и Владимир решил взять его с собой на очередную передачу: пусть Штрайх через МГУ-39 убеждает своих бывших соратников сложить оружие.

Конечно, был определенный риск: мало ли как мог повести себя этот «фриц», оказавшись рядом со своими, но дело того стоит. В итоге поздним вечером над окраиной Велижа прозвучало: «Солдаты! С вами сейчас будет говорить ваш однополчанин Вильгельм Штрайх!» А дальше уже сам немец рассказал, что в советском плену не так страшно, как это расписывали офицеры из роты пропаганды, и это единственный способ спасти свою жизнь. Агитпередачи с участием пленных проводили и коллеги Шейнцвита в других армиях.

Владимиру приходилось самому готовить тексты для агитационных передач. Учитывая ситуацию, которая складывалась на фронтах в 1942 году, найти аргументы, слова, которые убедили бы солдат успешно наступавшего противника сдаться, было трудно. Шейнцвит понимал, если его речь адресована солдатам конкретной воинской части, то нужно для большей доходчивости использовать в ней какой-то «местный» материал. А раздобыть его можно, допросив пленных, выбрав яркие цитаты из захваченных немецких писем и дневников.

Однажды диктору-переводчику Шейнцвиту привели пленного обер-ефрейтора 328-го пехотного полка Ганса Шредера. Ганс оказался словоохотливым. На вопрос, знает ли он анекдоты про руководителей Германии, тут же рассказал несколько. Подобные «перлы» народного творчества тоже оказалось полезно использовать в обращаемых к войскам вермахта текстах. Это понимало и руководство Главного политуправления (ГПУ): сотрудники немецкого отделения специально собирали гулявшие среди солдат фюрера «политические» анекдоты и передавали такие подборки в армейские политуправления.

Как считало его начальство, главной задачей Шейнцвита было составление листовок, адресованных немецким солдатам. Впоследствии даже должность его была изменена: он стал инструктором-литератором.

Для пропагандистской работы среди вражеских солдат Владимира неоднократно отправляли на спецзадания в неприятельский тыл под видом немецкого офицера.

© Фото из архива

Спецоперация под Великими Луками

Едва ли не самая крупная агитационная вылазка проведена зимой 1942–43 годов под Великими Луками. Там части 4-й ударной армии окружили немецкую группировку — свыше 7000 человек. Чтобы предотвратить большие потери при разгроме «котла», советское командование решило провести первую за всю войну масштабную пропагандистскую операцию с целью принудить гитлеровцев сдаться. Ее поручили возглавить начальнику немецкого отделения 7-го отдела ГПУ полковнику И.С.Брагинскому, а ближайшим его помощником стал Владимир Шейнцвит.

Была создана специальная агитгруппа из владеющих немецким языком солдат, офицеров и нескольких немцев-антифашистов. Их переодели в форму вермахта и поручили пробиться к командующему окруженными войсками подполковнику фон Зассу и склонить к капитуляции. Лазутчики сумели пробраться в осажденный город, но когда они уже приблизились к входу в бункер фон Засса, его охрана проявила бдительность. В возникшей перестрелке группа потеряла несколько человек убитыми, но смогла вернуться к своим.

И все-таки это сработало. Дерзкая вылазка русских, а также проведенные при помощи МГУ-39 передачи-обращения к окруженным дали результат. Тем более в сочетании с таким весомым аргументом, как начавшееся вскоре наступление наших войск на Великие Луки. Все больше немецких солдат выходили из окопов и укрытий с поднятыми руками. В общей сложности сдались свыше 2500 оккупантов. За участие в великолукской пропагандистской операции старший лейтенант В.Шейнцвит был награжден орденом Красной Звезды.

Увы, через несколько месяцев, в конце лета 1943 года, Владимир, получивший уже звание капитана, серьезно заболел. Стараниями начальства его отправили в подмосковный санаторий «Архангельское», где лечился высший комсостав. Однако неугомонный юноша никак не хотел спокойной тыловой жизни. Каким-то образом он узнал о том, что готовится очередная агитационная вылазка в немецкие тылы, и решил, что непременно должен в ней участвовать. Ему удалось выехать в Москву. Там капитан сумел, скрыв реальное состояние здоровья, получить от начальника 7-го отдела ГПУ «добро» на зачисление в спецотряд.

Одна из сослуживиц Владимира, С. Тарханова вспоминала позднее: «Это была дерзкая операция, задуманная и осуществленная полковником Брагинским. Он возглавил отряд офицеров, для которых немецкий язык был родным, с целью совершить рейд в тыл противника. Переодетые в немецкую форму члены этого отряда должны были проникать в расположение гитлеровских воинских частей и в разговорах с солдатами разъяснять преступный характер и безнадежность фашистского похода на Россию, склонять солдат к сдаче в плен ради сохранения своих жизней».

Поставленную задачу участники операции выполнили. Однако уже на обратном пути несколько человек заболели. В числе их оказался Шейнцвит.

С.Тарханова: «С огромным трудом удалось... вывести вконец ослабшего и больного Володю из тыла врага. На нашей стороне его сразу же отвезли в армейскую больницу. Врачи поставили диагноз: сыпняк. Лечили его интенсивно, подстегиваемые к тому же требовательным вниманием 7-го отдела. Но ослабевший организм не справился с болезнью. 22 октября 1943-го года Володя умер».

Высоко ценивший знающего, изобретательного офицера И.С.Брагинский принял активное участие в организации похорон. Он сумел получить разрешение на то, чтобы капитана-переводчика похоронили на самом престижном московском кладбище.

Реклама
Реклама