Рождение империи и ее флота

Месяц август отмечен знаменательными юбилеями. Так, 30 августа (по новому стилю) 1700 года Петр I присоединился к союзу монархов, бросивших вызов Швеции, до того семьдесят лет ужасавшей всю Европу непобедимостью своей армии. На начальном этапе Великой Северной войны не все складывалось для России гладко, но именно в ходе нее русская армия превратилась в силу, с которой пришлось считаться даже самым грозным противникам, а военно-морской флот, созданный Петром Великим, одержал свои первые победы в битвах при Гангуте и Гренгаме.

Обе эти морские баталии произошли с промежутком в 6 лет в один и тот же день — 7 августа (по новому стилю). При Гангуте — в 1714 году, при Гренгаме — в 1720-м, 305 лет назад. Наряду с решающими успехами на суше, победы на Балтике обеспечили России почетное место в ряду первостепенных европейских держав. Обо всем этом — статья «Армейского стандарта».

Цель — вернуть выход к морю

Несомненно, Петр, «заболевший» морем еще в отроческие годы, главной задачей своего царствования считал обеспечение выхода России к морским берегам, и в частности — восстановление контроля над побережьем Финского залива, утерянным страной в годы Великой Смуты. До поры до времени это желание наталкивалось на отсутствие союзников для войны против Швеции, в середине XVII века чрезвычайно усилившейся.

Но на рубеже веков появился, казалось бы, реальный шанс легко сокрушить грозного врага. В 1697 году на шведский престол взошел пятнадцатилетний юноша — Карл XII. В 1700-м ему исполнилось только 18. Никто тогда еще не предполагал, что в его лице Швеция получила до безумия воинственного монарха. В то же время заключившие антишведский союз короли Дании и Польши — Фредерик IV и Август II казались опытными воинами и сильными личностями. Очень скоро выяснилось, что ни тот ни другой поверхностному впечатлению не соответствуют. Но Петр разглядеть в них ничтожеств не смог и примкнул к союзу, получившему наименование Северного.

Каждая из трех стран имела к Швеции территориальные претензии, но если Дания, кроме того, желала восстановить утраченное право взимать пошлины за проход судов через проливы, соединяющие Балтийское море с Северным, а Польша — отвоевать обратно не вполне по праву доставшиеся ей в конце XVI века Лифляндию и южную половину Эстляндии, то Россия боролась за нечто большее. Выход к Финскому заливу, которого лишила ее Швеция, позволял не только вести морскую торговлю, но и быть частью Европы, участвовать в ее политической, экономической и культурной жизни. В свете неуклонного и последовательного стремления Петра именно к этому, его готовность взять на себя основную тяжесть войны совершенно понятна.

Из огня да в полымя

Речь Посполитая и Дания начали боевые действия против Швеции в феврале 1700 года. Россия сразу присоединиться к союзницам не смогла по причине незавершенности тянувшегося с 1686 года конфликта на юге. Это была так называемая Война Священной лиги, в которой принимали участие с одной стороны Австрия, Венеция, Польша, Россия и ряд других европейских стран, с другой — Османская империя и ее вассалы. Война завершилась подписанием в январе 1699 года Карловицкого мира, но с Россией турки тогда заключили только двухлетнее перемирие. Переговоры же о долгосрочном мире велись в Константинополе до августа 1700 года.

Получив 29 августа (по новому стилю) известие, что мирный договор наконец-то подписан, Петр не стал откладывать дело в долгий ящик и уже на следующий день объявил войну Швеции. При этом до него еще не дошло известие о том, что Карл XII, неожиданно высадившись с 10-тысячной армией у Копенгагена, 18 августа принудил своего датского противника подписать мир и отказаться от союза с Августом II.

3 сентября Петр I во главе русской армии выступил из Москвы к Нарве. Поход этот был подготовлен плохо. Снабжение солдат продовольствием, а лошадей — фуражом из-за рано начавшейся осенней распутицы оставляло желать много лучшего. Дошло даже до падежа тягловых животных от бескормицы. Только 25 октября (по новому стилю) войско смогло добраться до Нарвы и начать осаду этой мощной крепости.

Сразу же выяснилось, что причинить серьезный ущерб ее толстым каменным стенам имеющаяся в наличии артиллерия не способна, да и боеприпасов для нее хватит лишь на две недели. О доставке по раскисшим дорогам тяжелых осадных орудий не приходилось и думать. Оставался только один вариант — начать долгую осаду крепости. Но у Карла XII на этот счет были совсем иные планы.

Выведя Данию из войны, шведский король переключил внимание на двух оставшихся у него противников. Так как Август II, узнав о сепаратном мире Фредерика IV с Карлом XII, прекратил осаду Риги и посчитал за благо отойти с армией из шведских владений, то объектом нападения была избрана русская армия у Нарвы. 6 октября Карл высадился с 10-тысячным войском в Пернове (ныне — эстонский город Пярну), дал солдатам довольно продолжительный отдых, после чего выступил на выручку осажденной крепости.

30 ноября 1700 года состоялось Нарвское  сражение. Русская армия имела  трехкратный численный перевес над шведами и тем не менее потерпела тяжелое поражение. Причины тому были как объективные, так и субъективные, но речь сейчас не о них, а о неожиданных последствиях этой битвы.

Карл XII, и без того будучи человеком самоуверенным, посчитал, что Петр I от такого поражения если и оправится, то очень нескоро. Он решил покончить с польско-саксонской армией Августа II и на 6 лет ввязался войну против нее в Центральной Европе. Как показало ближайшее будущее, это стало для него роковой ошибкой.

Петр же, наоборот, правильно воспринял горький урок Нарвы и с присущей ему неуемной энергией приступил к исправлению ошибок. Впоследствии он писал: «…Когда мы сие несчастие получили, тогда неволя леность отогнала и ко трудолюбию и искусству день и ночь принудила».

Результат всем известен. Едва завершив нелегкую войну с турками и вновь окунувшись «из огня, да в полымя», он смог за несколько лет полностью реорганизовать армию и добиться с ней эпохальной победы под Полтавой, ввести Россию в число великих держав Европы и провозгласить ее империей. Швеции же пришлось уступить нашей стране роль доминирующей силы на севере Европы и превратиться во второразрядное государство, никогда уже решающим образом не влиявшее на исторические процессы.

«Вторая рука»

После первой, неудачной, осады Азова Петр I пришел к выводу, что военно-морской флот стране крайне необходим. Через год, овладев этой турецкой крепостью благодаря участию в осаде полноценных боевых кораблей, царь констатировал: «Всякий государь, который только сухопутную армию имеет, одну руку имеет, а который и флот имеет, обе руки имеет».

Над созданием и укреплением этой «второй руки» Петр работал едва ли не с первых дней своего царствования. Но именно война со Швецией заставила его форсировать темпы строительства флота. Санкт-Петербург еще только обретал контуры города и морского порта, а на верфях уже полным ходом изготавливались корпуса гребных и парусных военных кораблей. Их затем вооружали пушками, укомплектовывали командами, формировали в отряды и эскадры и почти сразу же отправляли решать насущные задачи борьбы за обладание побережьем Финского залива.

К 1714 году в составе Балтийского флота имелось 27 линейных кораблей, 9 фрегатов, 3 шнявы (шхуны), 177 галер, скампавей (полугалер) и бригантин, а также 22 вспомогательных судна. Все вместе они несли 1060 артиллерийских орудий. Далеко не каждая европейская держава могла похвастать наличием у нее столь серьезных военно-морских сил!

Конечно, в стране, никогда ранее к числу морских держав не относившейся, имелась проблема подготовки матросов и, особенно, офицерских кадров. Но Петра препятствия такого рода никогда не пугали. Сам он изучил плотницкое и морское дело в совершенстве и считал, что при желании к этому способен каждый. У отправленных учиться в Европу дворянских отпрысков царь часто принимал экзамен лично, и горе было тем, кто по своей нерадивости или из-за лени плохо усвоил заграничную науку.

Но офицеров требовалось много, а так как быстро обучить морскому делу сразу множество людей, да еще и предоставить им время для получения опыта практического плавания не представлялось возможным, то на флот иностранцев принимали в еще большем числе, чем в армию. Впрочем, на боеспособность кораблей и Балтийского флота в целом эта вынужденная мера отрицательно не повлияла. Случай убедиться в том, что Петр I обрел полноценную «вторую руку» представился 7 июля 1714 года…

Первая морская победа

В тот день у мыса Гангут (ныне — Ханко) сошлись в баталии шведская парусная эскадра и русская гребная флотилия, имевшая на борту 15 тысяч солдат для высадки десанта. У шведов было колоссальное преимущество в огневой мощи. За пару дней до этого, 5 августа, их 15 линейных кораблей, 3 фрегата, 2 бомбардирских корабля и 9 галер под командованием адмирала Густава Ваттранга преградили путь направлявшейся на запад русской флотилии из 99 галер, скампавей и вспомогательных транспортных судов.

На вооруженных всего несколькими легкими пушками галерах вступать в бой с линейными кораблями было делом самоубийственным. Петр I, в ходе этой операции состоявший младшим флагманом при командовавшем флотилией Федоре Апраксине, нашел остроумный выход из создавшегося положения.

Царь повелел строить в узкой части полуострова Ханко деревянный настил (волок) длиной в 2,5 километра для переброски по нему галер и скампавей в залив, омывающий полуостров с севера. Когда шведскому командующему стало об этом известно, он незамедлительно отправил на перехват русской «сухопутной флотилии» отряд в составе 18-пушечного прама «Элефант», трех парусно-гребных шхерботов и шести галер. Командовал этим отрядом контр-адмирал Нильс Эреншельд. Вот только волок русским в итоге не понабился…

На следующий день, 6 августа, установился полный штиль. Паруса обвисли, превратив шведские корабли в неподвижные плавучие батареи. Пользуясь ситуацией, авангард русской флотилии (всего 35 галер и скампавей) обошел на веслах шведскую эскадру и заблокировал отряд Эреншельда.

7 августа 1714 года, воспользовавшись  ошибкой Ваттранга, решившего, что  и остальные русские корабли  повторят путь авангарда, Апраксин  прорвался со своими главными  силами по прибрежному фарватеру и вслед за авангардом атаковал оказавшуюся в меньшинстве эскадру Эреншельда. Шведы бились мужественно, но после 5-часового сражения все их корабли были взяты на абордаж. Контр-адмирал, 17 офицеров и 562 матроса оказались в плену.

В этом сражении Петр I лично участвовал в абордажных боях, демонстрируя отвагу и показывая пример подданным. Победа обрадовала его не меньше, чем полтавская! В честь нее он повелел соорудить в Санкт-Петербурге арку, на которой был изображен орел, вонзивший когти в спину слона (название флагманского шведского прама «Элефант» в переводе на русский означало «Слон»). Надпись на арке гласила: «Русский орел мух не ловит!»

Закрепление успеха

Ровно через 6 лет после Гангута, 7 августа 1720 года, русский флот одержал свою вторую крупную победу. Он и до этого проявлял активность, удачно высаживал десанты в Финляндии, на островах и даже непосредственно на шведскую территорию, но именно в тот день доминированию противника на Балтике окончательно настал конец.

6 августа гребная флотилия под командованием генерала Михаила Голицына в составе 61 галеры и 29 лодок подошла к Аландским островам, обнаружила там шведскую эскадру, но из-за сильного волнения на море атаковать ее не смогла. Голицын на виду у шведов двинулся к острову Гренгам и занял там удобную позицию в заливе, изобилующем мелями и скалами.

Шведский контр-адмирал Карл Шеблад на следующий день опрометчиво устремился за русскими галерами, рассчитывая уничтожить их огнем пушек линейного корабля, четырех фрегатов и девяти меньших кораблей. Голицын только этого и ждал! Заманив противника на мелководье, его галеры получили над лишенными возможности маневрировать, стесненными мелями и скалами парусными кораблями Шеблада большое преимущество.

В результате битвы все 4 шведских фрегата были взяты русскими моряками на абордаж, а линейный корабль избежал плена только благодаря искусству его командира, сумевшего развернуть флагман почти на месте и броситься наутек вместе с мелкими кораблями. Вновь разыгравшийся шторм помешал Голицыну организовать преследование разгромленного врага, но успех и так был очень велик. В плен было взято 4 фрегата, в совокупности вооруженных 104 пушками, а также 407 шведских моряков (в том числе 37 офицеров).

То, что победы при Гангуте и Гренгаме были одержаны русским флотом в одно и то же число, на которое приходится православный праздник — День памяти Святого Пантелеймона, не могло ускользнуть от внимания Петра I. В честь двух этих побед он в 1722 году заложил Пантелеймоновскую церковь в Санкт-Петербурге. К большому счастью, она уцелела в годы воинствующего атеизма и ныне являет собой не только храм, но памятник, напоминающий о победах, одержанных русскими моряками более трех столетий назад.